Здесь нужно уточнить, пока читатель не упрекнул рассказчика в искажении украинского языка, что описываемые события происходили в восточной Украине, где распространен суржик – смесь украинского и русского языков, на котором там говорит значительная часть населения. К ней относятся и герои нашего рассказа. Что касается сочинений, то их они писали и на русском, и на украинском, без смешивания, что обычно и бывает, потому как смешивать языки в письменной речи – совсем уж дикость.
Только он это сказал, как услышал голос из зала:
– Тільки тебе там і ждали! Гоголь! («Только тебя там и ждали! Гоголь!»)
Это сказал Иван Михайлович, возмущенный таким дерзким заявлением коллеги, тем более что в ближайшее время он сам собирался заявиться в этот самый Союз и стать его членом.
Дальше начался между ними спор, горячий, на повышенных тонах, с обвинениями, с обзыванием друг друга бездарностью и прочим, и дошло чуть ли не до драки. В итоге разошлись, но каждый из них заявил, что в Союзе писателей быть только ему.
Наблюдающему со стороны может показаться непонятной причина такого поведения и ярой конкуренции ввиду неочевидности связи между ней и вступлением в Союз (если, конечно, это вообще случилось бы). Казалось бы, каждый вправе сделать то, что требуется (издать книгу, получить отзывы), подать заявку и ждать результата. И это действительно так, а потому причина вражды наших героев состояла в другом.
Город, в котором они жили, был очень маленьким, и доморощенные поэты были твердо уверены, что нет никакого шанса получить одобрение сразу двух заявок: если и примут в Союз писателей, то только одного. Неизвестно, почему они так решили, но их жизненный опыт, приобретенный сперва в Советском Союзе, а затем на постсоветском пространстве, подсказывал им, что лимитов не может не быть, а для такого города, как их, этот лимит будет самым маленьким – единица.
Все это, конечно, было просто домыслами наших героев, непроверенными и неподтвержденными, и на деле никаких территориальных лимитов не существовало, по крайней мере официально. Но именно эти домыслы и породили между двумя поэтами жесточайшую конкуренцию и даже вражду.
И вот сейчас Иван Михайлович не хлопал и не смотрел на Николая Васильевича и даже позу принял такую, что, казалось, всем своим видом не желал признавать его существования. Он был бы рад уйти сразу после прочтения своих стихов, но до назначенной встречи оставалось еще достаточно времени, домой идти было не с руки, а гулять не хотелось. Вот и задержался еще минут на сорок.
А встреча у него планировалась с редактором, который мог бы помочь Ивану Михайловичу в осуществлении мечты о вступлении в Союз писателей.
Вчера, сразу же после того как случился скандал, он, не откладывая в долгий ящик и решив обогнать зазнавшегося и бог знает что о себе возомнившего конкурента, позвонил Разумовскому – литератору и редактору, который принимал самое активное участие в создании литературного клуба, который посещали наши герои. Хотя после открытия сам Разумовский появился там только два раза и больше не показывался, а также никакого участия в мероприятиях не принимал, его запомнили и считали специалистом высокого уровня. На деле он и был специалистом, в литературе понимал и занимался ею профессионально: не один десяток лет проработал редактором в разных издательствах, писал критические статьи, рассказы, стихи, был автором двух романов и даже имел кое-какие награды. Это, собственно, и послужило причиной того, что он отказался от посещения клуба через неделю после открытия (несмотря на то, что был главным идеологом его создания), про себя назвав его богадельней и кружком престарелых бездарностей.
