– Сердечко Вы мое, Марианнушка! Я не о том говорю, что только и думаю, как мне хладнокровному запропасть в утехах телесных. А о том, что когда двое – родные и близкие, то и им решать, как ласкать друг дружку, где словом нежным, где вниманием, где обнять, а где и ланит и уст коснуться, а где наслаждаться друг на друга глядением, а где и таять от избытка чувств нежности в сладостном таком молчании. И душа с душою говорит, даже если один у другого да, хоть бы и на коленях. Это уже утрачивает первенство – плоть, потому что начинаются души. А без их созвучия не будет в радость и остальное. Да оно и вовсе будет ни к чему.
– Вася, Васенька! Вы меня ведь меня пугаете? Я ведь, помните, долго ждала Вас (7*7 дней, годов иль еще чего) и уже начала готовиться к жизни вовсе без чьих-то коленей там… Я согласна болеть, но по-честному, чтоб молитва лилася ко Господу: «помоги, заступися, Владычица, перед Господом, Сыном Всевышняго!»
– А скажу я так, как сердечко Вам подсказывает? Потому как болеть уже просто надобно. А само теперь не пройдет. Если Вы с ломиком к этому, конечно, не подойдете критически. Но я же обещал свое терпение. И я через «не могу» приготовлю себя к ограничениям моего к Вам доступа, как только скажете, что так надо ну, как в кино про Шурика. А то мне бы прямо сейчас Вас к себе. На колени. И чтоб и молчать даже согласен я в таком случае. С благовеянием.
– Нам с болезнею этой справиться надо вместе, что скажешь, Васенька? Ну а маме уже я ответила, что любовная, мол, переписка тут. Номер палаты той всем известен уж: три семерочки, Ваше Сиятельство. Вот и маменька в дом возвернулися, щас пытать будут меня, многогрешную: «Что случилося со мной, – вместо клироса я в экран смотрю так доверчиво?»
– А ты и скажи: Спокойно, маменька! Кажись, контракт тут выгорает ответственный. Или так и скажи: мам, а вдруг судьба?! Или ты хочешь приостановить наше заболевание?
– Да! А еще представь, ведь когда-то мы свидимся, то-то будет потеха в Подсолнечной! Ты – горбатый, я – вовсе – беззубая, что будем делать тогда мы?
– Так, это, беззубие твое мы выправим, сегодня такие технологии. И вес даже, говорят можно сбросить до истончения в свечечку. И чего там еще у тя не ладно? Веснушки? А если гримами? Впрочем, пусть так и останется! А вот со мною-то как быть? И как же ты сокрушаться будешь, когда встретимся и увидишь: «Фи! а туда же метит, в ряды Бельмондо!..» – скажешь ты, на меня посмотрев критически. Вот и влюбляйся после этого с помощью Интернета!
Однако чует сердце мое, что ты и есть красивая. Я капризный в этом вопросе и очень согласный с народным суждением, что мужик любит глазами. Потому и выбирал тебя, а не эту Блэданс типа или Лолиту Милявскую… И вот, что с этим делать? По простоте скажу: если что от нас зависит, так и сохраним красоту мы до старости, постараемся. И все зависит ведь от душевного твоего состояния – счастливые завсегда красивые. Могу ли я принесть тебе счастье или быть как-нибудь соучастником его? Чего-то я разболтался… И запутался, кажется, точно.
– А если красивая? Что тогда будешь делать, миленький? Я пропала – для общения с маменькой. Вот вернулась, давай покалякаем. Телефон чуть позжее, ладненько? А ты далеко от мя живешь?
…Да, в некотором смысле получилось так, что я их и свел. Точнее – мои рукописания вышли для них перекрестком. И это еще не все.
