Меня разбудил встревоженный голос Саши: Евстафич! Проснись и не шевелись, слышишь – не шевелись!
Я открыл глаза. Прямо надо мной сквозь косматые ветви елей просвечивало бледнорозовое небо с нежнозолотистыми пушинками облаков, подсвеченных лучами восходящего солнца.
Рядом со мной стоял Саша и торопливо стругал ножом ветку клёна, одним взмахом ножа срезая с неё мелкие веточки и листья. Широко открытыми глазами он, не мигая, смотрел на меня. Даже при скудном освещении пробудившегося дня было видно его побледневшее лицо.
Увидев, что я проснулся, он почти закричал: Не шевелись! У тебя под головой ядовитая змея! Я её сейчас вот этим крючком вытащу! – и он оставил на ветке один сучок длиной в несколько сантиметров.
Я не сразу понял, что происходит, чуть повернул голову и сразу почувствовал левой щекой чтото мягкое и прохладное. И сразу же это «чтото» зашевелилось и стало медленно ползти. Я скосил глаза влево и, к своему ужасу, у левой щеки на уровне носа увидел маленькую головку щитомордника – одного из трёх представителей самых ядовитых змей Дальнего Востока.
Я ещё не совсем отошёл ото сна и всё, что сейчас происходило, казалось мне какимто невероятным, неправдоподобным явлением, если бы не ощущение чегото живого под левой щекой. И это «чтото» продолжало медленно разворачиваться, упруго надавливая мне на щёку и ухо, не оставляя ни тени сомнения в реальности происходящего.
Змея чуть повернула головку, и теперь я хорошо увидел вертикальный зрачок глаза, тёмную полоску от глаза к «затылку», небольшую ямку впереди глаза, давшую им определение как ямкоголовых змей; видел крупные чешуйки на голове – щитки, за что она и получила своё название – щитомордник.
Евстафич! – услышал я голос Саши. – Замри и не шевелись! И не пытайся её сам схватить: ты можешь промахнуться, а она уже в долгу не останется!
Вот головка змеи поднялась выше, покачиваясь из стороны в сторону, потом опустилась, и я почувствовал, как змея очень медленно вползает мне на верхнюю губу, неприятно щекоча ноздри.
Я отчётливо ощущал на своём лице поперечные щитки кожи на нижней стороне её туловища, чувствовал какоето упругое напряжение в её теле. Плотно сжав губы и стиснув челюсти, я закрыл глаза и весь сжался, боясь пошевелиться.
Я с трудом сдерживал себя, чтобы не вскочить на ноги и, быстро схватив змею, сбросить её со своего лица. Но, выдерж ка, выработанная долгими годами скитаний по тайге и закалённая критическими ситуациями, удерживала меня на месте и заставляла не поддаваться этому искушению. Больше всего я сейчас боялся, что ощущение омерзительного прикосновения змеи к моим губам вызовет приступы рвоты и безопасно для меня это не закончится. До боли стиснув зубы и плотно сжав губы, я всеми силами старался подавить в себе чувство брезгливости и старался думать о чёмто отвлечённом, но поведение змеи мне этого не позволяло.
Прищурившись, я наблюдал за змеёй, гдето в глубине души ещё надеясь выбрать удобный момент и сбросить её со своего лица. Мне казалось, что время замерло, каждая секунда была слишком долгой и мучительной, а «удобный момент» всё не наступал…
Догадавшись о моих намерениях, Саша снова предупредил меня: Евстафич! Не шевелись! Слышишь, не шевелись! Змея полностью у тебя в капюшоне энцефалитки, а капюшон её застёгнут на «молнию» почти до самого подбородка… Одно твоё неосторожное движение и она…
