– У меня второе кончилось, так я вам погуще налила и еще компот принесу.
Я поблагодарил, схватив миску и хлеб, пристроился, где почище, и принялся есть. Запах не обманул – картофельный суп с бараниной был очень вкусен, и я так увлекся им, что не заметил, когда разошлись трактористы и каким образом передо мной возникла полулитровая кружка с компотом. Поев, подошел к окошку, сейчас хозяйка исполняла роль посудомойки, увидя меня, вытерла руки и превратилась в кассира, я протянул деньги. Кассир, придвинув к себе картонную коробку с деньгами, отсчитала сдачу.
– Так дешево? – вслух удивился я, а про себя прикинул, что за такую сумму в студенческой столовой разве только стакан кефира без сахара дадут.
– Профсоюз доплачивает, – пояснила она.
Потапенко по-прежнему возился около своего трактора. Я подошел и заглянул в лючки заднего моста.
– Понимаешь, левый хорошо тормозит, а правый, как с ремонта вышел, никак не настрою.
Я стал рассматривать поочередно то левый, то правый механизмы поворотов, пощупал толщину накладок на лентах.
– Одинаковые, – подсказал он, – зараз обе переклепывал.
Я попросил его подергать за рычаги. Опять, просматривая поочередно, я пытался найти разницу. Какой-то дополнительный звук послышался мне в правом механизме.
– Давай дергай только правый, – распорядился я, пытаясь заглянуть в самые недра. Темновато, взял зеркальце, солнечный зайчик помог, в глубине цокал привод ленты.
– Слушай, что там у тебя люфтует?
Потапенко подошел и тоже стал заглядывать в нутро.
– То ж вместо пальца ремонтники болт воткнули, а я недоглядел.
– Давай подыщи болт потолще.
У меня мелькнула слабая надежда, что в этом все и дело, но, пожалуй, лучше все-таки подтянуть еще и тормоз. Потапенко расстелил на земле старую телогрейку, высыпал на нее содержимое своего мешочка с мелочью и стал там копаться. Я взял ключ и подкрутил немного тягу. Время подходило к двум, а фактически я еще ничего не сделал.
– Вставишь болт и попробуй на ходу, должен работать тормоз.
Потапенко неопределенно кивнул, а я пошел дальше.
– Ну, инженер, так нечестно, я же первым записался! – воскликнул Семен, давешний рассказчик.
– Ну и что у тебя, у первого случилось?
– Ну, заводится плохо, а заведется, так троит или двоит, не поймешь.
– Насос топливный меняли?
– Ну (что значит да).
Надо отметить, что в тех краях это «ну» было очень распространено, у многих на любой вопрос был один ответ «ну», и только голосом и небольшой мимикой придавался нужный смысл ответу, это могло быть: да, нет, выражение возмущения, удивления и вообще все что угодно. То ли эту привычку занесли целинники, то ли была позаимствована из какого-то среднеазиатского языка. Но письменно, без пояснения воспроизвести такой диалог невозможно.
– Маховик не меняли?
– Ну (нет).
– Отверни первую трубку и лючок привода топливного насоса.
– Ну (понял, сейчас).
В это время пулеметом затарахтел пускач у Потапенко и тут же раздался чистый рокот дизеля. Я кивнул в его сторону, вот, мол, как надо.
– Ну (одобрение с сожалением).
Пока Семен отворачивал болты, я стал наблюдать за трактором Потапенко. Он, отъехав на край поля, сначала резко крутанулся влево, потом начал нехотя поворачивать вправо, я затаил дыхание: неужели так и не сработает тормоз, – и вдруг трактор быстро стал разворачиваться на месте, сделал полный оборот, приостановился и весело покатил к стоянке плугов. Я глубоко вздохнул, руки сами полезли за папиросой, Потапенко приветственно помахал рукой, а Семен выдал свое «ну», которое означало одобрение, усиленное поднятием большого пальца.
