— Да, жена, случилось. Вот, вот, — замахал руками любящий супруг, тыча мне в нос свернутыми в трубку бумажками формата «А4».
— Блин, по-человечески ты можешь объяснить? Чуть до родимчика не довел, — вызверилась я и принялась с остервенением пилить пятку несчастной женщины.
— Вот, вот, — сделал новую попытку ткнуть мне в нос бумагой супруг.
— Он у тебя другие слова знает? — поинтересовалась клиентка, вынырнув из нирваны.
Я лишь пожала плечом. Гошка махнул рукой и выскочил из салона с криком: дома поговорим. Остаток дня я сидела как на иголках. Таинственные бумажки в руках мужа будоражили воображение, рисуя в мозгу апокалипсические картинки нашего финансового краха. Воображение рисовало, как мы с протянутыми заскорузлыми руками клянчим милостыню в приморском парке, плача и стеная. Другого объяснения ненормальному состоянию супруга, я не нашла. На ватных ногах я добрела до дома, с опаской толкнула входную дверь и едва не упала, споткнувшись об писающую от радости собаку, сующую мне в руки измусоленный мяч.
— Мы едем в Москву, собирай манатки, — появился в прихожей радостный муж и сунул мне в руку смятые бумажки. — Это билеты, мне на работе выдали на двоих.
— С какой это радости, интересно? — резонно спросила я, ожидая подвоха.
— Потому что твой муж — лучший работник месяца, на минуточку. Сначала в Москву, потом к твоим заедем, — фонтанировал планами муж. — За неделю управимся, думаю. Короче, завтра вечером самолет. Йесс! — взревел Гошка и полез доставать в кладовку давно забытый нами огромный чемодан.
— Ты чего? А работа? У меня записей на два месяца вперед, — внимая к голосу разума, воздела я руки к давно не видевшему краски потолку. Если честно, душа моя пела. С нашими финансами мечтать о поездке в Москву не представлялось возможным. Да что там, даже о путешествии в какой-нибудь богом забытый «Подзалупинск» мы могли только хорошенько приняв на грудь.
— Ты женщина умная, придумаешь, как выйти из положения, — глухо сказал Гошка, дернул чемодан, лежащий на верхней полке стеллажа, и, с грохотом рухнув на пол, кубарем выкатился из кладовки. — Там что, кирпичи? — спросил он, потирая рукой «монструозную» шишку на лбу, растущую на глазах.
— Нет, зимняя обувь. Я ж не знала, что он нам понадобится. Каждый год в чемодан складываю — удобно же, — пискнула я, глядя, как наливаются кровью глаза любимого. — Забыла предупредить.
— Женщины, что с вас взять, — пробормотал супруг и высыпал подпорки прямо на пол.
— А дети, — вдруг вспомнила я о затаившихся в недрах квартиры.
— Ничего с ними за неделю не произойдет, — сказал, как припечатал, Гошка и поволок чемодан в кухню собираться. — Оставались же они одни — живы здоровы. И вообще, не морочь мне голову, я занят.
— Ну, слава богу, хоть отдохнем, — услышала я голос Таськи, несущийся из-за закрытой двери.
— Ага, — мечтательно пробасил Димка, — вечеринку закатим. Нужно только будет мебель из зала перетащить, а то не поместимся. И легковоспламеняющееся убрать все, а то в прошлый раз диван чуть успели потушить. Хорошо хоть мать убираться не любит, а то давно бы уж увидела, что задняя стенка у него в подпалинах.
— Ох, сплюнь, а то кто ее знает, что ей в голову придет, — зашептала любящая доченька. — От нашей мамульки всего ожидать можно.
— А я тоже на вечеринку попаду? — наглым голосом поинтересовался Жорик.
— Мелкий ты еще, — взвилась Таська.
