Следующая сцена достойна отдельного короткого метра для широкого проката.
Небрежно сбросив с унылых лапок пакеты, она посмотрела на разбитый экран смартфона, произвела тюнингованным гудком звуко-вздох, похожий на: «Ааауфх», и положила на скамейку уже никому не нужный и разбитый, но некогда пупусечный айфончик. В её печальном взгляде гюрзы читалась настоящая боль. Но лишь секунду. Затем её ухоженные пальчики с длиннющими ноготками, похожими скорее на когти птеродактиля по своей длине, попытались завязать подлый шнурок, который, мать его растак, лишил её «яблочного великолепия». Первая попытка была самой неудачной. Концы шнурка решили опутать сразу пару потомков летающего ящера на обеих руках и она нервно стряхивая их снова озвучила уже громче известное определение всех гулящих женщин. Потом дело пошло на лад. Она ухватила кончиками ногтей большого и указательного пальца один край шнурка, таким же способом был схвачен другой рукой и второй край. Пару секунд подумав, она перекинула их крест на крест, снова подцепила уже выверенным жестом и постаралась просунуть один конец шнурка под другой. Попытка не удалась. Следующая тоже. Она запихнула шнурки по бокам, встала, сделал шаг и чуть не потеряла кроссовок с ноги. Вернулась на скамейку и продолжила пытать ненавистный шнурок. После пятой или шестой попытки она тяжело вздохнула и огляделась по сторонам, тоскливо ища помощи извне.
Я уже стал тихо похрюкивать от нервного смеха, изображая кашель, но не отрывался от наблюдения этой шедевральной картины в отражении витрины (Персей – красавчик, не зря научил вековому лайфхаку избежать «окаменения»).
И тут произошёл громкий и весьма неожиданный финал.
К уставшей от тяжести жизни «деушке-богине» бодро подошёл пацанчик, лет пяти, шустро присел и быстро стал завязывать проклятущий шнурок. За действиями микро «Робин Гуда» с вальяжной улыбкой наблюдал стоящий рядом мужчина с бегемотообразным животом.
Мальчишка затянул бантик, а она, изобразив на лице умильную полуулыбку вампира, с сексуальным придыхом негромко произнесла:
– Умничка! Ты меня спас.
Пацанчик выпрямился, весело улыбнулся и тут же вытаращил глаза, глядя в необычное лицо.
– Пап, ты видел? – восхищённо звонко воскликнул мальчик, обернувшись. – У тёти цвет глаз, как у нашей Тоськи!
– Спасибаа, маалыш! – жеманно растягивая «а» проговорила «уже багиняй» и, поднимаясь со скамейки, добавила с интересом, – Тося, эта твая мама, да?
– Неа, – шмыгнул носом пацанчик. – Это наша собака. Дворняжка. Но умная-я-я.
Занавес.
Что было дальше, я не смог увидеть, потому что трусливо сбежал в ближайшие двери магазина, где громыхнул смехом, удивив и покупателей, и продавцов.
15.10.19
Андрей Щеглов
Людка была девушкой видной: чуть миндалевидные серые глаза, копна каштановых локонов, крепкие бёдра и точёная талия, достойная внимания грудь и верх привлекательности – детские ямочки на румяных упругих щеках. После выхода народно-обожаемого фильма глупо было не звать Людку только как на новый лад – «Людк». Людк быстро выскочила замуж за лопоухого Серёгу, который своими длинными волосами так походил на гитариста Модерн Талкинг. Бабки во дворе, нет-нет, да кричали ей весёлое: «Людк! А, Людк!», на что она иногда заливисто смеялась. Людк цвела!
Где-то с девяносто третьего, «как все порядочные люди», Людк приторговывала китайскими и польскими вещичками, что возил её непутёвый муж Серёга. Непутёвым челноком Серёга был, правда, только со слов Людки. Многие одинокие женщины, да и не одинокие тоже, довольно часто позыркивали на этого красавчика в модных шмотках и на престижном тогда джипе «Гранд Чероки».
