Теперь об образе.
Общий облик храма Ильи Пророка из-за его многочисленных приделов весьма напоминает курицу-наседку, успешно пытающуюся собрать под крыло не в меру прытких цыплят. Маленькие комочки разбегаются в разные стороны, но всякий раз бдительная мама возвращает каждого на положенное место. Впрочем, у каждого глядящего на этот храм могут быть свои образы. Кто-то сравнит его с Казанским собором в Петербурге (он также обнимает площадь своими «крыльями»), кто-то — с расплывшимся пудингом. Но это уже из другой области.
А между двумя этими новгородскими храмами разбит сад.
Увязла осень в топях новгородских,
шуршит замшелой шляпою камыш,
и как сказал бы Josef Brodsky,
«Конец эпохи», — тут не пошалишь.
Старею я. Морщины глубже, глубже,
и на висках не иней — седина.
Жизнь стала непонятной и ненужной,
как счастье — из больничного окна.
«Весной золотое сияние колышется над тобой…»
(Пауль Флеминг, XVII век)
Увидеть настоящую весну в Новгороде можно во второй половине апреля.
В это время земля окончательно просыпается от зимней спячки и нехотя принимается за свою материнскую работу. Город напоминает маленького, беззащитного взъерошенного воробья. Он не прибран и неуклюж. Его хочется крепко обнять и придать ему те силу и величие, которыми он так славится.
Ветер разносит по округе запах умершей и новорожденной травы, и в качестве развлечения организует рябь в грязных лужах. Они, уподобляясь известному пирату, смотрят в небо одним глазом. А на небе – простор и раздолье: тридцать два оттенка синего и всевозможные картинки от каравелл до диковинных животных. Вышеупомянутый ветер осуществляет художественное руководство при производстве этих небесных совершенств.
Солнце тоже принимает активное участие в распространении весны: оно отчаянно стимулирует всё живое к росту и воспроизведению. Можно сказать, что именно солнце, а не ветер – главный режиссёр новгородской весны.
Весна — это движение.
Голуби бегают за голубками, коты за кошками, мужчины за женщинами. Всё — в желании, стремлении, заинтересованности.
Динамика порождает звук. Поэтому весенние фуги и кантаты в исполнении птиц и подвыпивших обывателей повсюду разносятся в тёплом воздухе. Жизнь просится в рост, в пространство, как Мамай или телевизор стремится заполнить собою всю видимую реальность.
Весной действительность приводит себя в порядок, в форму. Это проявляется в самозабвенном мытье окон домохозяйками, яростном кошачьем самовылизывании, молодёжным походам в тренажёрные залы, началу архитектурной реставрации и т. д. Как будто всё готовится к празднику. Весна — лишь предпраздник, порог летних безумств, неопровержимое доказательство того, что зимнее окоченение позади, и впереди — новая жизнь. Даже набухшие почки на новгородских деревьях смотрятся как восклицательные знаки, пусть иногда ночной холод и превращает их в вопросительные.
Но в целом весну под вопрос не может поставить ничто и никто. Это прекрасно осознаёт даже рыжий кот хулиганского вида, подкарауливающий кошек около Знаменского собора.
Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (на Сильнище)
В конце XII века (точнее, в 1185 – 1192 годах) усилиями жителей Людина конца была построена церковь Петра и Павла. В летописи указано: «В лето 6693 (1185). Маия в 6 заложиша Лукиници церковь камяну святых апостол Петра и Павьла на Сильнищи». Через семь лет написано об этом храме: «В то же лето концяша церковь святых Апостол на Силинищи, и святи ю архиепископ Григории в Петров день».
