Записки о вере и религии - страница 9

Индивидуальность – это не просто клетка, которая становится всё теснее, это ещё и дыба, изнутри разрывающая на части нашу личность. Зло, с которым человек соприкасается теснее всего, живёт в нём самом: воля к господству, подавлению и насилию – с одной стороны, и слепая мятежность, ищущая самоутверждения и безграничного простора инстинктам, – с другой. Эти демоны дремлют на дне души, готовые в любой миг вырваться наружу. Их питает ощущение своего «я» как единственного центра, имеющего ценность. Растворение «я» в стихии общества, казалось бы, ограничивает бунт индивидуума, но при этом – нивелирует, стирает личность.

Выход из тупика был дан в библейской заповеди:

Она призывает к борьбе против звериных эгоцентрических начал, за признание ценности другого «я», к борьбе, которая должна создать высшего человека, «новое творение». Только любовь способна победить дьявола. Пусть в окружающем человека мире и в нём самом многое восстаёт против заповеди о любви; силу для её исполнения люди найдут у Того, Кто Сам есть Любовь, Кто открылся в Евангелии Иисуса как милосердный Отец. Подлинная вера неотделима от человечности. Люди, которые забывают об этом, похожи на строителей, соорудивших дом без фундамента, прямо на песке. Такое здание обречено рухнуть при первой же буре. Как основу нравственности Иисус сохранил предписания Декалога. «Если хочешь войти в жизнь, соблюдай заповеди», – говорил Он богатому юноше. Кроме того, Он одобрил принцип Гиллеля: «Не делай другому того, что не любо тебе самому», однако придал этому изречению оттенок большей активности и действенности: «Во всём, как хотите, чтобы люди поступали с вами, так с ними поступайте и вы». Евангелие далеко от негативного морализма с его формальной схемой «добродетели», которая сводится к одним запретам. Блаженный Августин писал: «Люби Бога, и тогда поступай, как хочешь», то есть отношение к людям должно органично вытекать из веры. Познавший Отца не может не любить и Его творение. Более того, Иисус прямо говорит: «То, что вы сделали одному из братьев Моих меньших, – то сделали Мне». Он будет судить не по «убеждениям» людей, а по их делам. Тот, кто служит ближнему, служит Богу, пусть даже он этого не осознаёт.

Он жил в обычной жизни, понимаете? Он освятил повседневность. Он никогда не звал людей бросать всё, бежать в пустыню, сидеть и размышлять о своём третьем глазе и о чём-то в этом роде. Он ждал, чтобы люди жили по Божьи среди самых обычных вещей, в самых обычных обстоятельствах. Заметьте, что все Его притчи, это обычная жизнь. Пахарь, женщина, которая замешивает тесто, играющие дети… Он внёс духовное в самое простое. И христианин – это тот, кто всегда видит во всём священное. Горсть земли, глоток воды – всё, по-своему, священно. Во всём проявляется святое. В пище, в работе физической, в работе ума, в наших поступках… Есть притча, где судья спрашивает всех: «что ты сделал для Него?». Разве он спрашивает, вознёсся ли ты до седьмого неба, что ты созерцал, глядя на свой пуп в позе лотоса или уходя в астрал? Он говорит: «то, что вы сделали моим братьям меньшим, вы сделали Мне». Вот, что самое главное. Накормил ли ты голодного, посетил ли ты того, кто был болен, кто находился в тюрьме – вот весь набор. Он даже не спросил, какие у тебя доктрины в голове. Значит нет ничего более практического, чем Евангелие. И можно по Евангелию жить, в любой профессии находясь. Среди святых есть князья, нищие, цари, епископы – люди всех сословий. На своём профессиональном уровне быть христианином. На своей кухне. Поэтому глубоко заблуждаются те, кто является «воскресными христианами», то есть час-полтора они проведут в храме, а потом ушли, и живут, не вспоминая ни о Боге, ни о душе. Это, собственно, единственное, что от нас ожидается фактически, единственный ответ, который мы должны дать. Вовсе не какие-то просветления, прозрения – а жизнь, праведная жизнь, святость в каждом действии… Но это трудно. Легче говорить о мистике, чем просто жить по христиански. Если у нас этого не получается – значит мы не делаем главного, тогда всё остальное идёт прахом.