Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - страница 39

– Ну и как? Теперь вы стали счастливее?

Я посмотрела на него и даже не улыбнулась. Честно говоря, я этого старика почти возненавидела. Ничего не нашлась ответить, но про себя подумала: «Ах ты, старый хрыч. Я, когда кончаю переводить книгу, счастлива. Счастлива, что добросовестно выполнила свою работу. Счастлива, что на русском языке появилась новая книга, которая мне нравится… Ах ты, гад, ты даже свою работу не ценишь… Место твое в хлеву, а не среди мебели красного дерева».

Это был один из тех непроизнесенных монологов, которых у каждого человека наверняка наберется немало.

Интересно, что и при великом хапуге Брежневе шла бешеная борьба с вещизмом. В каждой газете имелся специальный журналист, который эту борьбу вел в меру своих сил и способностей. В «Литературке» это был совсем неплохой публицист Евгений Богат, рано умерший. Ох, как он громил вещизм, как обличал людей, зараженных бациллой этого самого вещизма!

И тогда же в газетах прославляли как героев тех, кто ради спасения домен, плавильных печей и черт его знает чего еще готовы были пожертвовать жизнью. В данном случае вещи были куда дороже человеческого здоровья, человеческой жизни.

За долгие годы советской власти многое засело в головах людей. Засело и презрение к уюту, комфорту, к удобным, хорошо спроектированным квартирам, к красивым интерьерам. И уж вовсе было наплевать, в какие магазины ходить, в каких сберкассах-сбербанках получать деньги… Прямо удивляюсь, что их в одночасье перестроили и отремонтировали – к вящему неудовольствию многих отвратительных совковых стариков и старух. Имею право это говорить, потому что сама древняя старуха.

Но больше всего меня радует, что привели в порядок загаженные московские подъезды. Даже в добротных домах их портили, что называется, всем миром. И вот что поражало: за чистотой своей квартиры жильцы трепетно следили – не дай бог, войдешь и не снимешь зимних сапог, хозяева тебя возненавидят. Зато дети этих самых хозяев спокойно разрисовывали стены подъезда граффити и жгли кнопки в лифтах.

Когда у нас в подъезде появился домофон, я, подобно Станиславскому, воскликнула: «Не верю!». Но вот уже много лет, как домофон исправно действует.

Однако продолжу рассказ о том, как все разрушалось при советской власти.

…В 1980-х, после эмиграции сына в 1977 году, тяжело заболел муж. Отлежав с микроинсультом в больнице Академии наук, он сразу же в моем сопровождении поехал в «Узкое», в самый дорогой и привилегированный санаторий Академии наук.

А в свое время то было имение Трубецких, с необычайно красивым домом и великолепным парком. Естественно, имение сразу же отобрали у хозяев, а сами хозяева убежали за границу. Но и после революции, в 1920-х годах, в «Узкое» приезжал Ромэн Роллан и другие известные зарубежные писатели первой половины XX века. Жила там также советская интеллигенция – в том числе Осип Мандельштам, его жена Надежда Мандельштам и Борис Пастернак. Пастернак даже воспел «Узкое» в стихотворении «Липовая аллея».

Приведу первые строки этого стихотворения:

Ну, леса, луга и овсы застроили многоэтажками. Тут уж ничего не поделаешь. Москва уже в XX веке расширилась до самых ворот бывшего поместья Трубецких.