Мы шли через лагерь, в котором почти никого не было, а те, кто был тут, каждый занимался своим делом.
– Сергазинов, скажите, пожалуйста, если можете: как Вы, представитель такой редкой у нас здесь народности, оказались на службе в нашей разведке? Ведь ваши племена, насколько я помню, живут на территории, которую занимает противник…
– Никакого секрета в этом нет, господин лейтенант, – паренек угловато и неловко передернул плечом. – Меня сюда принесли на своих плечах разведчики. Они были на задании в наших краях, но на них напали враги. Я предложил им помощь, как проводник. Они согласились, но меня ранили, и вернуться назад я уже не смог бы никогда. Я это объяснил командиру группы. И он приказал меня взять с собой, – манера разговора Сергазинова была такая, как будто он разговаривал с человеком, которого знал достаточно долгое время и которому, определенно, доверял.
– Ух ты! Как интересно получилось. Понятно. Так, мы пришли?
– Да, господин лейтенант, – тон «воробья» снова стал формальным, словно он опомнился.
Мы вошли внутрь палатки. В ней стояли шесть походных кроватей, рядом с ними по одной небольшой тумбочке и по походному стулу. На одной из кроватей сидел человек. Сергазинов вытянулся по струнке и отдал ему честь:
– Господин капитан, к вам прибыло пополнение.
Человек встал и подошёл ко мне. Высокий, широкоплечий. Возрастом немного больше тридцати пяти на вид. В его темных волосах уже немного блестела седина. Не удивительно. В такие времена все мы седеем рано…
– Значит, новенький? Откуда будешь родом?
– Лейтенант Привольный. Я из южан.
– Капитан Космодин. Из хороших мест… Это здорово. А я из столицы. Ну, что ж, будем знакомы. Вот ваша кровать, лейтенант, – капитан указал рукой на кровать. – Располагайтесь.
– Я пока на минутку, вещи оставить, а вечером можно побеседовать.
– Добро. Тогда до вечера!
Расположив свои вещи на кровати, мы пошли с Сергазиновым от палатки в сторону. Обстановка в лагере была настолько мирная, что даже не верилось, что совсем недалеко идут бои, гибнут солдаты с обеих сторон. А тут на деревьях пели птицы, как будто и не знали, что где-то гремит канонада… Такие мысли пришли мне как-то сами собой, пока мы шли до столовой. И я им не удивился даже, потому что канонады здесь неслышно было совсем.
После столовой я пошёл осматривать лагерь. Как оказалось, лагерь стоял на южной окраине небольшой деревушки. Дома – все сплошь деревянные, покрытые соломой и рогозом. Заборы – плетни, но не каждый дом они огораживали. Во дворе каждого дома стояли хозяйственные постройки, пригоны, сараи, навесы… По хозяйству хлопотали женщины и дети, из мужчин я видел только стариков. Все хлопоты были мирными и никак не напоминали о боях и сражениях.
Лагерь был для разведчасти большим: в нём могли свободно разместиться до батальона солдат и офицеров. На территории находились столовая, своя медсанчасть, место, где показывали по вечерам фильмы, палатки для личного состава. Но территория – почти пуста. Около медицинских палаток – несколько санитарок и раненых солдат, в хозяйственной части несколько солдат ухаживали за животными, у штаба охрана, и всё.
Вечером я спросил об этом Космодина.
– Здесь неподалёку есть учебный центр, где сейчас все находятся. Прибыло пополнение, и его обучают, так что пока тут тишина. Да ты не расстраивайся, лейтенант! Скучно тебе тут точно не будет! Утром на разнарядке всё узнаешь.
