Пациент уронил мешок с рвотой на пол, и потом его еще рвало, и мы колесами каталок растащили желтую жидкость желчного пузыря по всему коридору томографического кабинета. Сотрудники кабинета выражали сдержанную недоброжелательность. К утру, после ночи, в коридоре перед томографом на полу натоптано после ночных историй. К восьми утра придет санитарка и будет его мыть, чтобы ничего не было…
Мы уже давно ждем комиссию, которая будет из самых высоких мест санэпидстанционных. Я мечтаю, что комиссия увидит наши кресла, на которые уже невозможно и садиться – так они стары и все в засохших человеческих выделениях, с порванными колесами, старыми матрасами на каталках, под которыми ржавое железо, на которых лежат люди (а с которой стороны здесь у вас головой ложиться?..).
Случайные подданные русского языка дворяне и евреи духа, поэтическое видение мира и либерализм – антиподы. В граненых зеркалах Европы, самих себя шарахаясь с товаром, мы – арзамасский страх… – русский характер. Политические авантюристы и истинные патриоты демонстрируют тот самый русский характер. Условия в больнице, где лежал Л. М. Леонов, и о том, зачем Богу понадобились и остались на земле люди – самая таинственная и самая кульминационная часть человеческого познания для Леонова.
…Ломал дверку и зеркало, ломал каталку:
– Остановите!
– Дайте покурить!
– Да что ж ты делаешь?
– Хочу упасть! Отвезите меня на улицу…
…И положили женщину без матраса – восемьдесят девять лет, ветеран войны, вот так, и ветераны войны…
В его доме частыми гостями были Крылов, Брюллов, Стасов и Карамзин, здесь познакомился Пушкин с юной А. П. Керн, где эти дома сейчас… Нет. Ничего нет.
После всех инспекций, что переживает наша больница, чуть не ежемесячно каталки нам не меняют, кресла не закупают и раскладушек в коридоры не запасают.
«Рентгенологи не должны быть в реанимации! Они должны быть в своем кабинете! Доктору я сейчас вставлю! А вы бегите сюда!» – из разговора старшего врача смены по телефону…
«Дай Бог, чтобы никогда многие не имели нужды сюда быть привезены неведомого состояния людей всех, где умирать принимают» (Н. С. Лесков, «Левша», об Обуховской больнице). «Отхожие места заражают зловонием палаты» – это не про нас. Палаты заражают зловонием воздух в коридорах второго неврологического отделения – вот это про нас… Под украшенные колоннами доисторического ордера, входят под своды, опекаемые всеми видами обществ и организаций Красного Креста и города Дрездена, и так далее, – длинным списком контролирующих органов с почтовыми ящиками под названием «как вас лечат» на стенах, государственным страхованием… входят под эти опекаемые своды мужчины и женщины, с подбитыми лицами, вызывая ужас и сжимание сердца, неудобство и чувство стеснения. Сейчас уже нет. Все нормально, – я привык, как будто это по особой моде подведенные глаза, а не синяки под глазницами и не симптом «очков»; пращевидные кровавые повязки на носах, сломанные носы и лица в крови, которые никто никогда в приемнике не моет, вызывают средневековое привыкание – такими были лица на улицах просвещенной Европы XIV века…
Сегодня в гинекологии тоже в коридорах лежат. День всех влюбленных. В приемнике все в основном пары: мальчик – девочка, мальчик – девочка. Девочки приводят своих мальчиков с разбитыми носами – это особенность мальчиков в этот праздник… доказывать свою любовь, разбивая носы друг другу…
