– Приказ комдива, проезд транспорта в этот сектор обороны запрещён!
– Да мы туда и сразу обратно.
– Запрещено! Там и дорога перекопана! Вы не проедете… А в объезд – это по минному полю.
– Ладно, а нас пропустишь? Мы машину здесь оставим, сходим до карьера прогуляться.
– Да идите, только с дороги не сходите.
Взяли с собой по четыре пачки патронов и пошли к карьеру, где обычно проходили учебные стрельбы. По пути озирались по сторонам. Малозаметные красные флажки с белыми буквами «М» проблескивали сквозь высушенную летним зноем траву, как грибы-мухоморы после дождя. Карьер был громадной искусственной ямой, выкопанной добытчиками гравия и щебня. Лет пять-семь назад его разработку прекратили из-за грунтовых вод, и теперь он представлял собой этакий резервуар с косыми отвесными двадцатиметровыми стенами, маленьким озерцом в центре и обгоревшими мишенями разрушенных, проржавевших остовов трёх бэтээров.
Заходить в него неприятно: сразу чувствуешь тревогу в ожидании неприятностей, которые могут прилететь сверху. Но во время стрельб там выставляется оцепление, сейчас же мы были предоставлены самим себе и ощущали себя по-детски беззащитными. ПМ и пара РГД в карманах были лишь лёгким прикрытием, уменьшающим тревожный порог.
– Ну что, давай по банкам?
– Давай, начинай!
Насобирали консервных банок, выставили их на кирпичи. Мне вспоминалось детство, когда мы мальчишками вот так же стреляли из самодельных рогаток. Видимо, так и не повзрослели. Патроны, как всегда, имеют свойство быстро заканчиваться.
– Утолил жажду, Саш?
– Маленько… Продолжим завтра, док?
– Без проблем! Давай выбираться отсюда, как-то здесь неуютно вдвоём находиться. Да и стемнеет скоро.
Выбравшись из карьера, мы заметили две БМП, мчавшиеся в нашу сторону и окружающие нас с флангов. На броне восседали люди с разукрашенными лицами и банданами на голове.
– По всей видимости, спецназовцы. И, очевидно, по нашу душу…
– Бежим?
– Тебе хорошо, ты убежишь, а я как?
– Ну ладно, тогда будем ждать. За бегущими могут ведь и очередь послать…
Через пару минут машины остановились.
– Стой, стрелять буду!
– Да мы и не бежим. Свои мы, ребятки, свои.
– Руки за голову! На землю лицом вниз!
– Не чудите, ребята… вы, может, с кем нас спутали?
– Молчать, сука! Ещё слово скажешь, и оно будет последним.
Есть команды, о смысле которых не задумываешься и которые выполняешь автоматически и без вопросов. Их не нужно осмыслять, чтобы понять. В наши спины направили стволы АК. Небольшие стволы, диаметром с медный пятак, но от них так и веяло холодом, быстро распростряняющимся по телу. Мы ясно ощутили, что это уже не детские шутки. Всё, на что оставалось надеяться – на психическую устойчивость обладателей оружия.
Второй раз задумываюсь о бренности жизни за прошедшие полгода…
– Вы что тут делали?
– По банкам стреляли в карьере. Вот пистолет. Вон там гильзы наши валяются.
– Рядовой Иванов, ПМ изъять. Рядовой Сергеев, бегом в карьер. Проверь, есть ли гильзы. Эх, жаль, что вы не карандаши, мы бы вам здесь устроили праздник, пожалели бы, что на свет родились.
«Карандаши» – это на сленге некоторых офицеров «солдаты».
– Нашёл гильзы, ещё тёплые, товарищ капитан.
Голос принадлежал чумазому от краски солдату в кедах на босу ногу. У меня даже от сердца отлегло – лёгкая отдушина в происходящей чёрной комедии.
– Возьми с собой парочку. Всех на броню, и поехали к коменданту, он на КП сидит. Видел вас из бинокля на наблюдательном пункте.
