Действительно, и дел Антип хорошо знал об этом: подлещик – это неполовозрелая форма обыкновенного леща из семейства карповых, а по-простому это молодой лещ. Он где-то слышал, что у подлещика глаза намного больше, чем у взрослой особи, но, возможно, это байки рыболовов. Однако то, что плавники у подлещика темнее и по весу он намного меньше – это уж точно, сам многократно обращал на это внимание.
Поспорили ещё на одну схожую тему: считать ли леща хищной рыбой или нет, но быстро пришли к выводу, что нет, нельзя считать хищником эту особь, потому что у неё нет зубов.
«Но есть нюанс, – проговорил Антон, многозначительно поднимая вверх указательный палец, – многие рыболовы утверждают, что он спокойно может поедать малька, а крупные особи с удовольствием кормятся молодняком других рыб. Иногда, – продолжал он, многозначительно повторяя свой жест, – те же рыбаки, кто рассказывал эти истории, сами пробовали ловить леща на блесну и силикон, подготовленные для судака или щуки, и действительно вылавливали его на эти насадки».
«Вот так получается: питается и ловится он как хищная рыба, хотя челюстных зубов у него нет, есть только глоточные», – закончил свою познавательную речь сосед Антон. Недостатки зубов у леща, скорее всего, компенсируются наличием хорошо развитыми специальными мускулами – жаберными тычинками, ну и, конечно, однорядными глоточными зубами.
Лещ ценился в деревне, и вокруг этой особи постоянно шли споры и пересуды, включая, как и на какую наживку, а самое главное, в какое время суток его лучше ловить. И все от мала до велика в деревне знали, что лещ – рыба семейства карповых, крупная, с высоким телом, сжатым с боков, может достигать в длину семидесяти сантиметров при весе пяти килограммов. Попадаются и крупные особи, но это больше исключение, чем норма. У леща сжатое тело, а также высокий и узкий спинной плавник. Чешуя может быть от серого до розового цвета. Голова небольшая, так же, как и рот.
Дед Антип, кроме мотыля и растительной наживки, такой как пареный горох, жмых и кукуруза, сегодня принёс ещё колеблющие блесна различной величины, а также силиконовые приманки. На всякий случай, вдруг мотыль на этот раз не сработает. Передвигая поплавок по леске, он добился, чтобы крючок с наживкой лёг на дно, а поплавок стоял вертикально, погруженный по антенну. Наконец произошла долгожданная поклёвка; дед Антип сделал подсечку и начал вываживать рыбу, постепенно поднимая её наверх. Он старался не ослаблять леску, чтобы рыба не развернулась головой вниз или в сторону, если она ещё не в лунке. Он ощутил сильное сопротивление: «Значит, попалось что-то существенное на удочку», – подумал он. Так и получилось, над лункой показалась рыбья голова, и голова была не сильно большой относительно поверхности тела: глаза маленькие, рот тоже мелкий, выдвижной; все признаки указывали на то, что это лещ, и, видно, не маленький.
Дед Антип еле вытащил его; ширина рыбины была такая, что плавники касались края лунки. «Итак – длина чуть больше полуметра, значит, килограмма четыре будет, а может, чуть больше», – обрадовано думал он, разговаривая сам с собой. Еще не успел снять рыбину с крючка, как увидел, что дёргается поплавок во второй лунке; пару раз дёрнулся вверх, вниз, потом совсем ушёл под воду. Бросив на лёд первую рыбу вместе с крючком, он начал вываживать следующую. Сразу почувствовал, что сопротивление было послабее: «Видно, рыбка на крючок попалась маленькая», – решил он. Вытащил второго леща; действительно, тот был намного меньше: «Но всё же килограмма три будет», – решил он, держа леща на весу. Настроение у деда Антипа было приподнятое после двух прекрасных поклёвок; таким быстрым и большим уловом редко можно было похвастаться на этом пруду. Обычно здесь рыбаки сидели часами, чтобы поймать хоть какую-то рыбку.
