– А Матвей Ипполитович? – спросила Лидочка.
– Что? Чего хочешь знать? Он мне как бы первая любовь, только без спросу.
Лидочка знала, что Полина не врет. Так все и было. И может, трудно теперь обвинять этих молодцов – они же не знали, что хорошо, а что плохо, они даже девочек накормили… «Что я говорю? Я могла бы очутиться там, на пыльных мешках, в пакгаузе, а любимый ученик Ферми грозил бы сабелькой – молчи!»
– А он вас узнал? – спросила Лида.
– Не знаю. Но я ему напомнила! Он говорит – не помню. А я думаю – все помнит!
– Вы ему сказали? Зачем?
– Потому что он мне нужен. Потому что он испугается за свою карьеру и поможет мне выбраться живой отсюда.
– А если он скажет, что ничего не было? Да и какое может быть наказание: девушка говорит, что он изнасиловал ее на фронте гражданской войны. А вам скажут – ничего особенного.
– Глупая ты, Лидия, – сказала Полина. – Я не знаю, чего ему здесь нужно, но не зря он вокруг гэпэушника вертится. А что, если завтра станет известно, что твой Шавло был охранником Троцкого? И не важно – насиловал, не насиловал, главное – Троцкий. И он это понимает.
В этот момент за спиной что-то скрипнуло. Лидочка даже не поняла что, но Полина метнулась – прыгнула к кабинке, – рванула дверь, крючок в сторону – а там, внутри, съежившись, сидела на стульчаке Альбина, глаза нараспашку.
Альбина не могла отвести испуганных глаз от Полины и, поднимаясь и натягивая штанишки, повторяла:
– Я нечаянно здесь, я нечаянно, я только вошла, а потом вы здесь говорите, а мне выйти было неудобно, вот я и терпела, извините, я здесь нечаянно.
И, беспрестанно говоря, Альбиночка запахнула халатик – шелковый китайский с драконами, такие за большие деньги привозили с КВЖД, и, уже не оглядываясь, побежала к двери.
– Зря я ее отпустила, – сказала Полина.
– А что было делать?
– Придушить, сразу придушить. Она все слышала. И про кастрюлю, и про Матвея Ипполитовича.
Полина еще не кончила говорить, а Лидочка уже была в коридоре – халатик Альбины сверкнул возле лестницы.
– Альбина, – позвала Лида, стараясь говорить внятно и тихо.
Альбина остановилась, словно ждала этого.
– Вы одна? – спросила она. – Тогда не страшно.
– Я прошу вас, – сказала Лида.
– Вы думаете, что я ему расскажу? – удивилась Альбина – брови полезли по гладкому лобику. – Ни в коем случае!
– Я вам так благодарна.
– Хотя мы с вами узнали такие ужасные вещи! – прошептала Альбина. – Об этом, наверное, должна знать милиция.
– Нет!
Следуя взгляду Альбины, Лида повернула голову – Полина стояла зловещей тенью у приоткрытой двери туалетной. Лидочка махнула ей рукой – уходи!
– Какая ужасная жизнь у людей, – прошептала Альбина. – А вы могли такое представить про Матвея Ипполитовича?
Дверь рядом приоткрылась – неизвестно кому принадлежащий голос изрек:
– Гонг был уже давно. Постарайтесь соблюдать тишину в общественных местах.
– Завтра все надо будет обсудить, – сказала Альбиночка. – Хорошо?
– Хорошо.
– Я только вам здесь доверяю. Как ужасно – кто-то покажется тебе приятным человеком, а он окажется насильником.
С этими словами Альбина убежала вниз по лестнице, а Лидочка еще некоторое время стояла неподвижно, потому что не могла разобраться в своих мыслях. Ей хотелось поверить Альбине, и она даже надеялась, что Альбина искренне говорила с ней. Ведь никто, кроме Лидочки, не знал, кто такая Альбина на самом деле и как она страдает от своего унизительного положения.
