Елена Васильевна утверждала, что никакие это не куры, куры не бывают с острыми зубами в два ряда и уж точно не вырастают размером с добрую лошадь, но сиротам полезно было есть куриный бульон, так что директор охотился на кур и точка.
Это за границами их заповедника может водились обычные куры и не было чудовищ, но попасть туда могли только немногие из воспитанников приюта. Самые умные и только люди. Или хотя бы достаточно сильно похожие на них. Как Васса.
Закусив губу, Найка поклонилась и пригладила густые кудрявые волосы. Ох, и попадет же ей и за вылазки в горы и за прогулки по приюту ночью! Под руками протестующе зашипели запутавшиеся в волосах змейки, но наружу не показались.
Бедный директор терпеть не мог детей, и не его вина, что именно он был вынужден приносить из леса осиротевших младенцев, и Найку тоже спас он. А теперь его нужно остерегаться.
– Солунай, – повторил Александр Николаевич, будто прекрасно знал, как она ненавидит свое имя и теперь осознанно мучил её. – Что же мне с тобой делать, Солунай… Ты же совсем не слушаешься. Елена Васильевна говорила, что ты снова убегала к водопаду. А если замерзнешь насмерть? Или кто-то тебя убьет? Браконьеров с каждым годом становится всё больше, ты хоть это понимаешь, Солунай?
– Зимой они не полезут, – буркнула Найка, чтобы не молчать. – Это летом их кишмя кишит, будто они тут хозяева.
– В некотором роде так и есть, – директор поудобнее перехватил курицу за когтистые лапы. – Земли заповедника принадлежат людям. И неплохо бы тебе об этом помнить. Чтобы выжить.
Вот как его остерегаться, спрашивается?
– Раз тебе всё равно не спится, можешь пойти на кухню и помочь Марте потрошить курицу, – добавил директор, когда Найка уже почти поверила, что обойдется, и её просто отругают и пригрозят не пускать в лес. Сухари цеплялись за пазухой за кожу, напоминая о себе.
– Зайди к себе и накинь что-то потеплее, – сжалился директор. – Ночи стоят холодные.
Пробормотав благодарности в ответ, Найка стремглав понеслась к родной спальне. Ей удалось обхитрить директора! В спальне она высыпала сухари на кровать и попросила Вассу честно разделить на всех. Ей доверяли одни и её боялись другие. Она не обманет.
Сама же Найка зачесала волосы под толстый тканевый ободок, отчего змейки сонно забормотали и клубком свернулись в районе затылка, и накинула для виду шаль. Директор просто ничего не смыслит в жизни, если думает, что она замерзнет на кухне, пока будет разбираться с курицей. Да это самое теплое место во всем приюте! А еще Марта может расщедриться на целую свежую булку, которые начнет печь через пару часов. И поспать можно несколько часов в теплом Мартином закутке, пока сама повариха месит тесто. Так себе наказание. Если бы не едкие куриные потроха, которые нужно потом вымачивать в воде с содой, чтобы они не разъели нежные человеческие желудки. Вот мясо есть могли все, а пирожки с потрохами без опаски только чудовища. Зимой в приюте было холодно и голодно, так что чудовища выявлялись куда чаще. Воспитатели только вздыхали. Немногие из тех, кто переживал в приюте зиму, продолжал надеяться, что обычных человеческих сирот тут больше, чем чудовищ.
Когда Найка вернулась на кухню, директора там уже не была, только мертвая курица лежала поперек длинного стола так, что её длинная, покрытая чешуей и редкими перьями шея свесилась вниз и в открытом клюве виднелись острые зубы.
