– Мой знакомый, господин Руднев, тоже так думал, – гнул свое сыщик. – И прививки делал, и кормил, как положено, а пес все равно издох!
– Руднев? – оживился ветеринар. – Это мой клиент… вернее, он приводил ко мне своего ротвейлера, Дика, кажется. У меня отличная память. Иногда Рудневы вызывали меня на дом. Да… печально, но их собака заразилась чумкой от дворняг, и мне не удалось ее спасти.
– А прививку от чумки Дику делали?
– Разумеется! Хотя привитые собаки тоже могут подхватить заразу, они легче переносят болезнь и чаще всего выздоравливают. А вот Дик… Минуточку!
Ветеринар встал, подошел к своему шкафу, порылся на полке, достал какой-то толстый журнал и принялся его листать.
– Да, правильно, Дику делали прививку, – сказал он, найдя соответствующую запись. – Видимо, неудачно. Такое бывает.
– Рудневы вас вызывали, когда пес заболел? – не отставал Смирнов.
– Конечно.
Ветеринар сел и подозрительно уставился на посетителя. Что за неуемное любопытство?
– Какие были симптомы? – допытывался сыщик.
– Похоже на чумку…
– А на отравление?
Ветеринар задумался, между его черными кустистыми бровями образовалась вертикальная складка.
– Ну… на определенном этапе… признаки отравления и заболевания чумкой бывают весьма схожи… Я не могу утверждать с полной уверенностью. Надо делать анализы, лабораторные исследования. Но Рудневы меня об этом не просили. А почему вас интересует именно Дик?
– Это собака моих знакомых, – выкрутился Всеслав. – Я не люблю рассуждать абстрактно. Конкретный случай куда нагляднее. Выходит, ротвейлера легко отравить? Он что, хватает на улице всякую гадость?
– Как приучите. Кстати, с чего вы взяли, будто Дика отравили? Я такого не говорил.
Смирнов еще четверть часа задавал ветеринару разные вопросы о ротвейлерах, делая вид, что пришел сюда за этим, а не из-за Дика. За окнами шумел дождь.
Когда Смирнов вышел, уже стемнело. Ливень стихал, гроза уходила на запад. Горели фонари, их голубоватый свет делал городской пейзаж похожим на старинную гравюру.
Сыщик ехал домой с мыслями о Еве. Она звонила и обещала рассказать ему что-то интересное. После Крыма Ева изменилась… слегка загорела, похудела, стала молчаливее. Она постоянно менялась: то в одном, то в другом. Всеслав не успевал привыкнуть.
За ужином он поделился с ней результатами встречи с Загладиным и его дружком.
– Ты уверен, что Рудневых запугивают не они? – спросила Ева.
– Почти. Им не до тонкостей типа «жучков» и паучков. Опустившиеся, жалкие подонки, которые скоро начнут собирать бутылки по помойкам. Как я и думал, Загладин блефовал, говоря о видеокассете. Во-первых, он «влетел» на крупную сумму, за ним гоняются кредиторы; во-вторых, малолетка, из-за которой поднялся сыр-бор, оказалась сестричкой борзого криминального авторитета. Так что на Олега охотится и «братва», и милиция. Дачу с квартирой у него отобрали за долги, а перед тем все там перевернули – что оперативники во время обыска не изъяли, растащили бандиты. Вот такая картина вырисовывается. Загладин еле ноги унес, ему не до кассет было. Страх и безнадегу пытается утопить в наркотическом и алкогольном опьянении.
– Жуть какая, – передернула плечами Ева. – Что ты намереваешься предпринять?
Смирнов развел руками. Он пока не знал.
– Понаблюдаю за домом, где живут Рудневы… может, зацепка и появится.
Ева протянула ему газету с заметкой «Нелепая смерть».
– На, почитай. Я сегодня разговаривала с Ершовым, автором этого материала. Не хочешь с ним встретиться?
