– Виктор Евгеньевич, у меня накопилось к вам много вопросов, мне далеко не всё понятно в ваших прикольных лекциях, когда у вас консультации или, может быть, вы даёте частные уроки.
Виктор вздрогнул от жгучего и искрящегося Леночкиного взгляда и, неожиданно для себя, промямлил:
– Как вы назвали мои лекции? Прикольными. Весьма любопытное слово. Что же касается консультаций и частных уроков, то они просто не предусмотрены учебным планом.
Так получилось, что они вместе вышли с аудитории и так сложилось, что вскоре вместе оказались на оживлённой и шумной городской улице. Лена, напористо отрезая Виктору пути возможного отступления, беспрерывно задавала ему вопросы по изучаемому курсу, на которые он, постепенно воодушевляясь, давал обстоятельные ответы. Они шли вместе по заснеженному мегаполису, испещрённому стальным серпантином трамвайных рельс и беспорядочной паутиной троллейбусных проводов. Вечерняя неоновая подсветка рекламных вывесок озаряла их лица салатовыми отблесками. Одухотворённый Виктор не умолкал ни на минуту, ненавязчиво погружая Леночку в запутанный хаос концепций эмпиризма, мистицизма и экзистенциализма. В лице своей прелестной спутницы Виктор нашёл внимательного и благодарного слушателя, которая всё больше и больше проникалась к нему искренним уважением и симпатией. В немногочисленных паузах своего длительного монолога он поймал себя на крамольной мысли, что никогда в жизни ему не было так хорошо и спокойно, как сегодня с этой привлекательной девушкой. Леночка, боясь поскользнуться на заледенелых тротуарах, попросила Виктора разрешения взять его под руку. Когда она поворачивалась к нему лицом, чтобы что-то спросить, он впервые ощущал горячее дыхание женщины, находящейся так близко от него. Виктор захотел прикоснуться к ней, взять за руку и согреть её. Но в силу своего пуританского воспитания трепетал даже от зародившейся мысли об этом.
Густой снег обволакивал силуэты городских каменных строений белесой пеленой. Падающие ажурные снежинки касались одухотворённых лиц Виктора и Леночки. Быстротекущее время остановилось для них. Виктор предстал сейчас перед Леночкой не актёром, надуманных им, философских подмостков, а неким монстром неведомых ей знаний. В то же время она отчётливо осознавала, что всей душой тянется не только к тому новому мирозданию, которое открывал перед ней преподаватель, а и к самому Виктору.
Незаметно они приблизились к малоприметной трёхэтажке, где проживала Леночка. Она с откровенным нежеланием, освободив свою руку из-под руки Виктора, проникновенно сказала:
– Спасибо, Виктор Евгеньевич, за неповторимый вечер, который я нежданно получила в подарок, я его никогда не забуду.
Пока растроганный и взволнованный Виктор собирался с мыслями, которые беспорядочно бултыхались в его голове, Леночка, приподнявшись на цыпочках, нежно прикоснулась к его холодным губам и неторопливо привлекла их к своим пухлым устам. Виктор мгновенно ощутил, неведомую ранее, сладкую истому, которая живительным нектаром разлилась по всему телу. Иррациональное начало, заложенное в детстве, пригвоздило Виктора к снежному насту, и он, словно боец на строевом плацу, продолжал стоять по стойке «смирно». Леночка быстро отпрянула от него и, помахав на прощание зеленоватой варежкой, быстро побежала к подъезду своего дома.
Виктор возвращался домой на тарахтящем допотопном трамвайчике, и всё никак не мог прийти в себя от ожога горячего поцелуя, которым наградила его Леночка. Никогда в жизни он не испытывал столь приятного прикосновения. В данный момент Виктор напрочь забыл о гносеологических корнях глобальных философских концепций Аристотеля, Платона и Сократа. Ему в голову проникали запретные мысли, на которые его строгая мамочка ещё в юношеские годы наложила вечное табу. Виктор ещё не знал, что ровно через два месяца с дрожью в голосе объявит ей, что женится.
