Только в голосе ненависти не было. Отойдя, я осмотрела стеллаж с безделушками. Заметила статуэтку в виде сидящей на камне русалки. Взяла в руки. Было странно, что Женя от неё не избавился. Ведь привёз он её из командировки именно мне. Всё вообще было странно.
Я поставила статуэтку на место и тут заметила фотоальбом. Торец его торчал сбоку. Белый кожаный переплёт с золотым теснением. Этот переплёт я тоже помнила и могла сказать, что за снимки внутри. Рука сама потянулась к альбому. Вытащив его, я присела на диван. Открыла первый же разворот и увидела фотографию.
– Что у тебя в голове? – спросила я, перевернув страницу.
Белое платье в пол, чёрный костюм… Это были фотографии с нашей свадьбы. Самый счастливый день в моей жизни, как мне казалось когда-то.
Только не плакать!
Глядя на себя, ещё не подозревавшую, что случится дальше, я несколько раз мысленно повторила это. Коснулась пальцами снимка. На нём были мы с Женей. Он обнимал меня за талию, я прижималась к нему, а вокруг – цветы. Белые и розовые розы, стоящие в высоких вазах. Перевернула страницу. Теперь обнимали меня уже двое. И я помнила тот момент, помнила вспышку камеры, помнила даже слова мужа, за секунду до этого.
Прошлое
– Загадывай желание, – Женя прижал меня к себе.
– Зачем? – немного пьяная от шампанского, засмеялась я.
– Разве ты не знаешь? – раздалось с другой стороны.
Я повернулась и наткнулась на смеющийся взгляд голубых глаз.
– О чём?
– Нужно загадывать желание, если стоишь между людьми с одинаковыми именами, – как неразумному ребёнку, объяснил друг. – Что, правда не знаешь?
Я отрицательно качнула головой.
– У неё было скучное детство, – усмехнулся Женя, и я повернулась к нему.
– У меня было отличное детство, дерзко возразила я сразу обоим.
Фотограф привлёк наше внимание.
– Встали поближе друг к другу, – скомандовала девушка с камерой.
Я оказалась зажатой между двумя мужчинами. Женей, женой которого стала пару часов назад и его другом. С ним у нас так ничего и не сложилось, но друзьями от этого мы быть не перестали. Я улыбнулась. Литвинов подмигнул мне и убрал руку с талии, как только щёлкнула камера.
– Загадала?
– Ага, – улыбнулась я. – Но что – не скажу. А то не сбудется.
Настоящее
Наткнувшись на дожидавшегося нас охранника следующим утром, вопросов я задавать не стала и молча посадила сына в машину. Пока мы ехали в сад, я безразлично смотрела в окно.
– Мам, а воспитательница Вера придёт? – вывел меня Никита из задумчивости. – Почему она больше не приходит ко мне?
– Она… Она уехала, Ник. – Это было первым, что пришло на ум. В сущности, что бы я ни ответила, было бы ложью. Правду бы сын просто не понял. Куда ему, если я-то до конца понять, что происходит между мной и Воронцовым, была не в состоянии?
– А когда она приедет?
– Она не приедет, – ответила я и посмотрела сквозь зеркало на охранника.
Тот спокойно вёл внедорожник, не вникая в суть нашего разговора. Или делая вид, что не вникает. Наверняка Женя отдал приказ не только пасти меня, как обязанную подчиняться овцу, но и контролировать. Раскроить и подогнать под себя нашу с сыном жизнь – идеально, чёрт подери! Не ему же отвечать, куда делось всё привычное, та же воспитательница, с которой времени Никита проводил, случалось, немногим меньше, чем со мной!
Если бы путь до сада оказался дольше, меня бы проглотили обида и досада. Но вот машина остановилась возле кованной ограды. Сын выглянул в окно и заявил:
