– Эй, деловой, отпусти мальца, – вышли вдруг к машине из-за торца дома двое громил в расстёгнутых пятнистых куртках по моде «милитари». – В чём дело?
Паша оглянулся, хмыкнул:
– А вот и «крыша» подоспела. Ответный вопрос, граждане: кто вы такие?
– Отпусти пацана! – с ленивой угрозой сказал бритый наголо пузан; под курткой у него виднелась волосатая грудь, украшенная наколками; наколки вились и по шее на бритый череп.
Матвей подумал, наклонился к парню в бейсболке, сказал мягко:
– По кривой дорожке пошёл, дружок. До хорошего она не доведёт.
– Отпусти! – Молодой сорванец вдруг выхватил нож, полоснул по руке Матвея, и, если бы он вовремя не среагировал, получил бы серьёзную рану.
Пришлось напрягаться, искать ответ, отбирать нож: это был хороший острый нож, который у бандитов назывался финкой, хотя к финским боевым ножам отношения не имел.
Отобрав финку, Матвей отпустил ухо парня, и тот отскочил, прижимая к налившемуся кровью уху ладонь, плаксиво заорал:
– Отдай жабокол!
– Отдай перо, – повторил напарник бритоголового хриплым голосом, лохматый, с мощной челюстью, заросшей седым волосом.
– А идите-ка вы подобру-поздорову, – спокойно посоветовал Матвей; затевать свару рядом с конторой категорически не хотелось. – Вижу, что оба недавно откинулись, ещё не привыкли к нормальной жизни, однако не рано ли начали промышлять? Снова в казённый дом захотелось?
Бугаи переглянулись. Они явно не ожидали встретить понимающего ситуацию человека, но и терять «достоинство» не желали.
– Подснежников надо уважать, – поворочал головой на мощной шее первый.
– Штыфта на котах не жалко? – цыкнул золотым зубом второй. – Не дрянцы[1], чай.
Матвей поморщился:
– Ну, обратились бы по-честному: вышли, мол, из тюряги, я бы и посочувствовал. А таким способом вы только настраиваете общественность против себя.
– Не гони порожняк, – презрительно скривил губы небритый. – Гони бабло, ежели сочуйствуешь. Твоя тачка заметная, везде найдём.
– Я вызову санитаров? – предложил Паша.
Матвей покачал головой.
– Это не лечится. Идите, мужики, не люблю хамов ни в каком обличье и вам не сочувствую.
– Дунец, врежь ему! – оскалился пацан. – Он же тебя за фраера держит!
– Ох, не советую, – предупредил, нехорошо улыбаясь, Паша.
– Какая статья УК им светит за порчу имущества? – повернулся к нему Матвей.
– Сто шестьдесят седьмая, – ухмыльнулся Паша. – До двух лет.
Здоровяки снова переглянулись, озадаченные спокойствием клиентов.
– Ты на кого наезжаешь?! – шевельнул каменной челюстью небритый. – Фраер обколотый?!
– Предупреждаю. – Матвей отвернулся и открыл дверцу машины, боковым зрением не выпуская из виду бывших зэков.
Дальнейшее произошло в течение нескольких секунд.
Бритоголовый прыгнул на него сбоку, норовя ударить кулачищем по голове.
Небритый достал нож.
Их малолетний напарник метнулся к машине, поднимая с земли обломок бетонной плиты, невесть откуда взявшийся.
Паша, обладавший неплохой реакцией, перехватил парня, отобрал обломок.
Матвей сделал сложное движение, уходя от удара, поймал руку здоровяка, дёрнул его вниз, как бы продолжая движение, и впечатал лбом в ребро дверцы машины, мимолётно подумав: не отломать бы…
Бритоголовый утробно ухнул, упал.
Матвей повернулся к его замершему напарнику, крутанул нож, отнятый у расклеивателя «листовок», особым образом, создавая смертельно опасный веер.
– Рискнёшь, худенький? Или погуляешь ещё пару дней на свободе?
