— Яна!!! — завопила мать, яростно раздув ноздри.
— Что, мамочка? — мило улыбнулась я.
— Раньше ты не позволяла себе так со мной разговаривать! — высокомерно произнесла она.
— Раньше я не знала, что моя семья может меня продать. Что моя семья, самые близкие, любимые люди способны на подлость, — зло процедила я. — Иди, скажи Козельскому, что его игрушка дерзит. Только не боишься, что он отменит сделку, и вы лишитесь его денег?
— Ты стала невыносимой!!! — яростно прошипела мать, вскочила со стула и, со злостью тыча в меня пальцем, цинично произнесла: — Ты думаешь, он придет за тобой? Потому такая смелая? Думаешь, он любит? Я тебя разочарую, Яна. Нет любви!!! Ее не существует! Все что угодно: расчет, привычка, обязанность — но не любовь. Скоро ты это поймешь, — она язвительно покивала головой и хищно улыбнулась. — Вот тогда и поговорим!
Мать, гордо выпрямив спину, направилась в гущу веселья. Я недоуменно смотрела ей вслед. Никогда раньше не задумывалась о чувствах родителей друг к другу. Мне всегда казалось, что для создания семьи нужна любовь. А на самом деле все не так. Неужели они ни дня не любили друг друга? Судя по всему, так оно и есть.
Мама из семьи высокопоставленного чиновника, у папы отец — крупный промышленник. Неужели их брак был по расчету? И мы с братом не дети любви, а обязанности? Федор, скорее всего, да. Но я?..
Я верила в любовь. Я знала, что она существует! Я сама люблю и любима! И никто и никогда не докажет, что любви нет. Это у них нет, а у меня есть! И будет! Я всем докажу, как они ошибаются!
Я с облегчением следила за тем, как вывозили свадебный торт. Это многоярусное, белоснежное безумие с нелепыми фигурками молодоженов у меня вызывало лишь отвращение. Захотелось первый кусок, который тамада по старомодной традиции решил продать, запустить в толпу веселящихся гостей и сбежать с этой ярмарки тщеславия.
Взявшись вместе с новоиспеченным мужем за нож, мы отрезали один кусок, который ушел на импровизированном аукционе за баснословную сумму. Я смотрела на это все безучастно. Мне все происходящее казалось страшным сном. Но властная рука мужа, с силой сжимающая локоть, и его злобный шепот, напоминали о реальности событий.
— Улыбнись же! — сквозь зубы прошипел Павел, не убирая приветливой улыбки. — Что ты как кукла?
Я равнодушно взглянула на него и, усмехнувшись, произнесла:
— А я и есть кукла. Суок. Я не умею улыбаться.
— Посмотрим, — он заиграл желваками, но, вовремя спохватившись, изобразил на лице милую улыбку.
Глядя в его глаза, наполненные яростью, я поняла, что его милота это напускное. Она пропадет тут же, как только мы окажемся наедине. И оказалась права…
Водитель мужа после завершения торжества отвез нас домой. Как только мы оказались во дворе Козельского, муж грубо вытянул меня из машины и потащил в дом. Войдя в гостиную, он толкнул меня на диван и яростно зашипел:
— А теперь послушай меня, дорогая женушка! Я твой муж, хочешь ты того или нет. И ты обошлась мне достаточно кругленькую сумму. С сегодняшнего дня только я распоряжаюсь твоим телом и душой.
— Душой? — удивленно хмыкнула я. — О нет, дорогой, до дьявола тебя далеко. Тело, да. Тут я бессильна. Но душа… Ее ты не получишь!
— Ты не представляешь, на что я способен, — зло улыбнулся Павел. — Дьявол тебе покажется святошей.
— Мне все равно, — равнодушно прошептала я. — Плевать! — я перешла на крик. — Плевать! Вы отняли у меня все!!! Но моя душа останется со мной! Я никогда тебя не полюблю!
