Лизу отвезли в реанимацию. Ей поставили кучу капельниц и изо всех сил старались вернуть в мир живых. В машине скорой помощи сердце начало слабо биться, но в больнице снова остановилось. Каждая секунда приближала самое страшное. Лизе поставили клиническую смерть.
Разряд. Рязряд. Разряд. Врачи ничего не говорят. Мозг Лизы начинает умирать. Кровь застывает в леденеющих конечностях. Последняя попытка.
Сердце делает слабый толчок. И наконец-то начинает работать. Проходят минуты. Часы. Она может вот-вот впасть в кому.
Еще немного и Лиза приходит в сознание.
– Что вы наделали!? Верните меня туда! Верните! – девушка начинает орать и вырывать из себя капельницы и приборы. Она кричит так, будто ее режут бензопилой. Вкалывать успокоительное нельзя – это ее убьет. В палату приносят жгуты и привязывают девушку в кровати. Лиза прекращает сопротивляться. Просто лежит и беззвучно плачет. Даже не всхлипывает.
К Сереже вышел врач.
– Было сложно. Но жить будет.
Парень засмеялся и закрыл лицо руками. Из глаз текли слезы. А ты смеешься или плачешь? Или тебе все равно?
Дома Сережа был через полчаса или чуть больше. Наступило утро – всю ночь он провел без сна в больнице. Первое – пойти в комнату Лизы. Что же он там нашел? Таблетки. Огромное количество таблеток. Все рецептурные и ужасно дорогие. Психотропные. Теперь понятно, как она заработала себе на ноутбук буквально за пару недель после колонии.
Сережа сразу же позвонил отцу.
– Привет, пап. Как дела? Скоро приедешь?
– Да нормально. Приеду дня через три.
– Тут такое дело… Лиза почти убила себя.
– И что? Получилось?
– Как ты можешь так говорить! Я ее откачал, вызвал скорую. Она сейчас в больнице, в реанимации. Но сказали, что жить точно будет.
– Понял.
– Пап, у нее вся комната забита таблетками! Все продаются по рецепту. А некоторые просто не ввозят к нам, или они под запретом. Что мне делать? Поговори с ней. Так нельзя. Она себе жизнь сломает.
– Жизнь у нее сломалась в тот момент, когда она табурет из-под ног матери выбила. Остальное уже не важно. Хочет торговать таблетками – пусть торгует. Она совершеннолетняя и полностью несет ответственность за свою жизнь. Посадят еще – будет ей большим уроком.
– Нет! Так нельзя! Нельзя просто бросать ее! Она подавлена и больше не хочет жить, пойми.
– С чего ты взял, что это был именно суицид?
– Да потому что я нашел ее на полу с пеной во рту! Она была без сознания! Пульса почти не было.
– Если это ее решение, то значит так должно быть. Это ее выбор. Ты не имеешь права вмешиваться в ее жизнь.
– Ты не прав. Мне мерзко с тобой говорить. Ты настолько циничный, что в тебе от человека только тело.
– Как скажешь, – отец положил трубку. Сергей был ужасно зол. Он сел на стул и стал медленно считать до десяти. Немного успокоившись, парень поел и лег спать.
Только кнут
До взрыва осталось 10 недель.
Лизу выписали через неделю. Отец уже вернулся домой, но на выписку приехал только Сережа. Девушка выглядела ужасно истощенной и подавленной, смотрела себе под ноги и шла очень медленно. На всем теле сильно выделялись синие вены.
Сережа подбежал и обнял ее. Братские объятия затянулись.
– Быстро опусти меня и отойди на полтора метра, – прошипела сквозь зубы Лиза. Сережа отошел и помрачнел.
– Как ты себя чувствуешь?
– Жива и ладно.
– Зачем ты это сделала? Почему ты ни с кем не поговорила. Если тебе плохо, и ты хочешь с кем-то поговорить, то ты всегда можешь прийти ко мне.
