– В Предгорье, в горах и в Хорнии.
– Ну ладно, – цедит магистр. – Какой стихией следует обрабатывать препарат, чтобы лечить различные виды кашля, которыми славится джерайская лихорадка? Скажем, сухой кашель.
Ну это просто. Отвечаю. Обрабатываю один из сосудов своей водяной стихией, превращая бесцветную субстанцию в тёмно-синюю. Насчёт воздуха, который поможет побыстрее избавиться от влажного кашля, спрашивают уже не меня, с этим справляется Дангур. Результат – белое целебное средство. А я возвращаюсь на своё место.
– Ну хорошо, а кто нам скажет, есть ли смысл применять с этими препаратами огненную или земляную стихию? – И, услышав «нет» сразу от нескольких человек, магистр милостиво кивает.
– Есть, – раздаётся с первого ряда низкий рокочущий голос.
– Это для чего же?
– Джерайская лихорадка очень часто лишь следствие более серьёзной проблемы – джерайской чахотки.
– Но она неизлечима, – не выдерживает одна из целительниц, сидящая радом с Эйнаром.
Кажется, её зовут Кри.
– Вы так уверены? Вы позволите, магистр Лария?
Магистр недоверчиво крутит головой, но разрешает. И на её лице написано огромными буквами, что сейчас этот чамп оскандалится по полной программе. А я невольно начинаю переживать за него. Вот зачем он встрял? Всем известно, что джерайскую лихорадку можно вылечить только в самом начале. А если потом она перейдёт в чахотку, то тут любая магия бессильна. Драконы выживут, но ни люди, ни обычные маги – нет.
Эйнар поднимается со своего места и снова красиво одним движением перемахивает через стол.
У нескольких девушек вырывается что-то вроде тихого стона. И я понимаю, что, даже если чамп сейчас потерпит поражение в таком предмете, как целительство и зельеварение, в глазах женской части аудитории он не упадёт.
Фат и позёр этот чамп.
Тем временем Эйнар берёт один из сосудов со смесью и ставит его в центр стола. Поднимает голову и обводит своими горящими драконьими глазами аудиторию, словно спрашивая, готовы ли мы к представлению. Встретив мой напряжённый взгляд, Чамп неожиданно мне подмигивает.
– Огонь и Земля по отдельности ничего не дадут, – объясняет он. – Эти две стихии должны воздействовать одновременно.
Эйнар наставляет центры своих ладоней на смесь и… некоторое время ничего не происходит, а затем из его рук вырываются два потока: красный и жёлтый, они обвивают сосуд спиралями. Два смерча смешиваются, сливаются в один и втягиваются сквозь стекло, окрашивая смесь в оранжевый цвет.
– Держите. – Эйнар ставит сосуд на кафедру перед магистром.
– Это нужно ещё проверить, – голос магистра полон скепсиса.
– Проверяйте, – беззаботно соглашается Эйнар, но на своё место возвращаться не спешит.
Он поднимается по ступенькам на третий ряд и опускается на скамью рядом со мной.
Я смущена, но, похоже, никому до меня сейчас нет дела. В первом ряду подскакивает сидевшая рядом с Эйнаром целительница, складывает в умоляющем жесте руки перед грудью и срывающимся голосом просит:
– Магистр Лария, пожалуйста, разрешите мне попробовать. У меня младшая сестрёнка в соседнем городе сейчас умирает от джерайской чахотки. Целители сказали, что надежды нет.
– Но если это средство ухудшит её состояние? – не может не усомниться магистр.
– Ей терять нечего. – В голосе девушки такая боль, что у меня начинает щипать в глазах.
– Всё будет хорошо, – успокаивающе говорит мне Эйнар. – Если её сестра не умрёт до её приезда.
