- Таня на работу устроилась, ездит всю неделю, пока изучает все, скоро выйдет сама, - я рассказываю отцу о нашей жизни, сидя у них дома.
Пятиэтажка находится в трех минутах ходьбы от нашей деревенской улицы. Вообще, это небольшой поселок городского типа с десятком квартирных домов и большим частным сектором. Несмотря на близость к Москве, выглядит все это немногим лучше нашего военного городка.
Дома или старые двухэтажные, готовые с виду рухнуть в любой момент, или панельные, как у отца: собранные наспех, без отделки, разлинованные по этажам. Честно сказать, частный сектор мне куда больше по душе, хотя у нас нет густой растительности, но нет и гнетущего ощущения, как в районе многоэтажек.
- О, это здорово, - комментирует тетя Люда, отцова жена, жуя тягучую конфету. - Честно сказать, по Андреевым рассказам я думала, она не особо путная.
Я кидаю на папу укоризненный взгляд, он недовольно кряхтит, косясь на жену.
- Чаю еще налить? - спрашивает, вставая и хватаясь за чайник. Я качаю головой, у меня полная чашка. Он вздыхает.
- Я вообще-то сказал, что она выглядит легкомысленной, - замечает мне.
- И что хочет сидеть у Яси на шее, - добавляет тетя Люда, папа грохает чайник на плиту.
- Опять ты все перевираешь, Людка! Я выразил такое опасение, - это уже мне, - она же девочка, привыкшая жить на всем готовом. В любом случае я рад, что ошибся.
Я распаковываю конфетку, косясь на папу и пряча улыбку. Он терпеть не может оказываться в подобных ситуациях, а тетя Люда как будто специально постоянно рубит правду-матку. Может, и специально, кстати, но точно не со зла.
Она очень простая женщина, не привыкшая строить козни или что-то такое. И ко мне всегда относилась хорошо. Можно сказать, приняла в семью, а потому и общалась, как со своей - то есть говорила, как есть. И за это я ее ценю.
Знаю, что папа не стал бы говорить плохо про Таню, и скорее всего, просто беспокоился за меня, потому не сержусь на него. А вот он мается из-за возникшего неудобства.
- Нормально все, пап, - улыбаюсь ему, откусывая коровку и недовольно вздыхая - попалась сухая, а я люблю тягучую карамель.
- Слушай, Ясь, - отец присаживается на табуретку, - а ты не хочешь в школу к нам?
Я кашляю, поперхнувшись. В свое время работала в колледже и почти сразу поняла, что это не мое. У меня нет таланта преподавателя, но за неимением другой работы пришлось мучиться почти год.
- Не, пап, я пас, - улыбаюсь ему. - Это не мое. Не хочу тратить время, которое можно употребить с пользой. Поверь, в сети я заработаю много больше, сохранив в целости нервные клетки.
- Это да, - он задумчиво чешет затылок. - Завуча видел на днях, она говорила, у них одна ушла в срочный декрет - преждевременные роды. Она в библиотеке сидела, а там сейчас пересменок, в плане учебники, все дела... Ну и завуч спрашивала, может, кто сможет… Я за Таню думал, но раз она работу нашла…
- Я могу помочь, - улыбаюсь я, - разбирать книги и вести учет?
- Наверное. Сказала, дело несложное, несколько раз в неделю по два-три часа.
- Конечно, помогу.
- Они и денежку заплатят.
- За это не переживай.
- Золотой ты человек, Ясь, - он сжимает мою руку, лежащую на столе. - Ты бы была прекрасной матерью.
Улыбка застывает на моем лице и медленно сползает с него, повисает тишина. Тетя Люда, до этого воюющая с фантиком, замирает в неестественной позе, выпучив на отца глаза. Он и сам понимает, что сказал, взгляд становится виноватым.
