Травяные мази Зейнаб отлично справляются с болью и жжением. Женщина заботливо распределяет смесь жирным слоем по моей спине и наказывает мне хорошенько отдохнуть. Перед тем как закрыть за собой дверь шепчет, что Сауд не жестокий человек, просто чтит традиции и не терпит неповиновения и обмана.
Мне все равно на то, чего он там придерживается. Я образованная девушка, приехавшая в Наджман для того, чтобы открыть миру гениального художника и познакомить арабский народ с его картинами. Не пленница, не расходный материал, не наложница.
Я должна каким–то образом связаться с родными. Но как? Из личных вещей у меня только платье, в котором я приехала на открытие выставки, а телефон вместе с сумочкой явно под надзором Сауда или его покорных слуг.
– Сауд приглашает тебя на чай. – Тихий голосок будоражит мое спокойствие. Оборачиваюсь и вижу ту самую восточную красавицу, делавшую минет Его Высочеству.
– Я не хочу. – Подбиваю подушку под щеку и обхватываю ее одной рукой.
– Не зазывай на себя его гнев.
Вздыхаю, аккуратно переворачиваюсь на живот и сползаю с постели, размером с необитаемый остров.
– Как тебя зовут? – спрашиваю ту, что принесла мне неприятные вести.
– Айя. Я пятничное развлечение господина.
Значит, у него на каждый день недели есть женщина. Отлично устроился.
– Приятно познакомиться.
Айя пугливо отступает и ныряет за порог. Я улыбаюсь ее прыти и неспешным шагом ползу на чаепитие.
Сауд размещается под тканевым навесом. Его длинные ноги вытянуты вперед и принимают лучи закатного солнца. На руках блестят браслеты, позвякивающие, когда он берет сладости с многочисленных подносов. Я долго рассматриваю его тайком и могла бы еще дольше, если бы не шелест листьев, что привлекает внимание.
– Быть предметом исследования не очень приятно. Проходи, присаживайся.
Я приближаюсь, показывая ему, что меня не сломило его наказание и что плескающаяся в голубой радужке моих глаз ненависть, всего лишь маленький шторм в огромном океане ярости.
– Больно? – сам интересуется моим самочувствием.
– А вы как думаете?
Сауд наливает мне чай и подает чашку. Я беру ее и дую на источающую пар поверхность. Аромат восхитительный.
– Зейнаб использовала свои волшебные мази?
– Да, мне намного легче.
В реальности же, я изнываю от боли. Любое неловкое движение приносит безумный дискомфорт. Нужно время, чтобы глубокие ссадины зажили. А еще лучше поможет полный покой.
– Обычно не менее десяти ударов плетью. Но тебя я пожалел. Ты новенькая.
– Спасибо.
Правда, я не понимаю, за что благодарю. Слово сорвалось с губ подобно прыжку гепарда. Обратно уже не воротишь.
– Абу Умама сделает тебя своей двадцать восьмой наложницей. У него самый большой гарем в Наджмане.
– Хотите сказать, что спасаете меня и плеть входит в спасение?
– Да.
Густые брови Сауда выдают всю палитру эмоций. И глядя на его профиль, по касательной окрашенный розово–лиловым светом заката, размышляю, насколько он страшен в гневе. Почему–то именно сейчас вспомнилось предостережение Айи.
– Если вы мой спаситель, могу ли я связаться с родственниками?
– Нет необходимости. Мои помощники уже связались с ними и сообщили, что ты успешно продвигаешь искусство в Наджмане и у тебя появился новый клиент. Влиятельный шейх, желающий продемонстрировать свою частную коллекцию.
– Что? – я забываю о ранах, слыша такую явную ересь.
– Юза и Хейду мои давние знакомые. Не волнуйся, они успокоили твою семью и босса.
