— А во-вторых?.. — нервно спросила Катя. — Вы сказали «во-первых», значит, есть и «во-вторых».
— Во-вторых, ты имеешь дело лично со мной. И я буду воспитывать тебя согласно своим представлениям о правильном и неправильном. А я не считаю правильным торговать людьми, даже если они находятся в рабском положении. Я хочу тебя целиком, но мне нет нужды утверждаться во власти, распоряжаясь тобой как неодушевлённым предметом. Моя задача — сохранить тебя для своего единоличного пользования. Мне выгодно, если ты будешь сыта, здорова и не обременена лишними хлопотами.
— Мне кажется, — осторожно произнесла Катя, — многие женщины мечтают о таких отношениях.
— Ты права, Катенька, — согласился я, с удовольствием разглядывая её чуть растерянное лицо. — Многие женщины обманываются так называемой независимостью от мужчин. В то время, как лишь зависимость может сделать женщину по-настоящему вольной.
— Да, но что будет с той женщиной, которая потеряет своего Хозяина? Как она выживет после?
— Никак. Скорее всего. Скорее всего она обречена. Но и мужчина, потерявший свою Партнёршу, чувствует себя немногим лучше. Это всё равно что потерять жизненно важный орган.
— Но вы ведь выжили…
Кое-как я проглотил это замечание.
Выжил… Я выжил, да. Однако сколько жизни осталось в моём выживании, трудно было определить. В моменты, когда течение судьбы делится на «до» и «после», что-то неизбежно упраздняется, отмирает безвозвратно. В моём случае масштабы умерщвления в один миг перевесили остатки жизни. Я продолжал существование механически, соблюдая правила, обязанности, решая проблемы. Даже письма, которые я отправлял виртуальным любовницам поначалу были косными, сухими, я сам не верил тому, что писал. И только Мия — её вовлечённость, её страсть — вернула мне слабую искру прежнего огня. Полагаю, не будь её, я бы и с Катериной сейчас не сидел за одним столом и не сгорал от нетерпения, когда же мы останемся наедине, чтобы прекратить трёп и заняться более интимными вещами.
— Юрий Александрович…
— Я напишу, что приеду в клуб, — сказал я, набирая сообщение для Адель в телефоне.
— Юрий Александрович, я постараюсь не разочаровать вас.
— Прекрасно. Значит, сейчас доедай и идём домой.
Наши глаза встретились на несколько секунд. Катя почувствовала напряжение, исходящее от меня. Она задохнулась, прервала контакт глазами.
— Вы будете меня бить?
— Если не будешь слушаться. Но я не сторонник прямого насильственного воздействия. Я не садист. Я — Хозяин. Мне нужна лишь покорность. И я причиняю боль не столько для того, чтобы тебе было больно, а чтобы ты осознала свою неправоту и стала покладистой.
Через час мы уже зашли в квартиру. С порога я набросился на Катерину, не в силах больше сдерживаться. Я едва уговорил себя соблюдать дистанцию в машине, когда мы вдвоём очутились в изолированном пространстве на подземной парковке торгового центра. Но, во-первых, я не любитель даже такой публичности. А, во-вторых, в нашем случае дополнительные меры безопасности не помешают. Уже то, что мы совместно ходим за покупками, привлекало взгляды. Полностью исключить вероятность разоблачения наших отношений было невозможно. Но я намеревался сделать всё, чтобы не допустить этого.
Потому только в стенах своего дома я мог почувствовать вседозволенность. Я прижал Катю спиной к двери и яростно целовал, сняв с себя все ограничения. Ненадолго прервавшись от нахлынувшей страсти, я всмотрелся в её чистое, возбуждённое лицо. Она желала меня в той же степени, что и я её. И я собирался отдать ей частичку своего наслаждения.
