Ноута на столе нет – я его почти всегда ношу с собой. Но мои безделушки, маленькие украшения, игрушки громко протестуют: бряцают, подпрыгивают, прижимаясь друг к другу.
В какой-то момент женщина поднимает голову и смотрится в зеркало, которое висит над столом. Я вижу, что это Аня! Анька, подружка! Не близкая подруга, с которой делишься всем-всем-всем – у меня такой и нет. Но сколько раз мы бегали в кафешку после пар, сколько вместе выучили билетов к экзаменам. Даже ездили отдыхать на море, потому что вместе дешевле, веселее и мы не раздражаем друг друга в быту. На свадьбу я позвала подружками невесты девчонок из группы. Аня, конечно, была среди них.
Лежа в кровати в доме Игоря, я вспоминаю все, как в замедленной съемке. На самом деле, думаю, вся сцена заняла минут пять максимум…
Егор сидит в расстегнутой рубашке с приспущенными штанами. В одной руке у него стакан с виски, другая лежит между ног. Он видит меня и смеется:
– Пришла хозяйка! Присоединяйся! Или ты для этого слишком хороша? Слишком зажата? – он явно сильно пьян.
Аня видит меня в зеркале. На ее лице отражается паника. Вадим не убирает рук с ее талии и продолжает трахать – он уже кончает, видимо ему не до нас. Но потом, с громким вздохом, громко шлепнув Аню по попе, Вадим оборачивается.
На его лице отражается страх. Позже он будет вести себя то нагло и развязано, то будет валяться в моих ногах и вымаливать прощение. Он испробует все варианты, надеясь, что какие-то способы меня вернуть сработают. Но сейчас Вадим боится.
Тут я и чувствую, будто меня лежачую пинают ногами: брат, муж и подруга.
Три удара. Самое ужасное, что их нанесли люди, от которых я ничего особенного не требовала. Егора, при всем его характере, я любила. Почему-то считала, что он, как старший брат, меня защищает. Довольно-таки абстрактно, но тем не менее – какая-то психологическая защита. Подруга – не близкая, но она же была подружкой невесты на моей свадьбе! Почему-то это я тоже считала неким оберегом от предательства.
И, наконец, Вадим. Муж. До его измены я уже успела понять, как в нем ошиблась. Но я терпела. По совету бабушки и мамы. Они правды не знали, однако на все витиеватые попытки пожаловаться, твердили одно: стерпится. Мы терпели, и ты терпи. В итоге привыкните друг к другу и станет легче.
С ним граница того, что я допускаю в его поведении, отодвигалась все дальше. Почему-то я считала, что у этой границы предела нет. Она так и будет отодвигаться. По сантиметру, по миллиметру. Но граница неожиданно шарахнула на километры и уперлась, как мой несчастный стол, в стену. Предел. Последняя капля.
– Тебе было бы легче, если бы за нами не наблюдал Егор? Если бы это была посторонняя женщина, не Аня? – спрашивает меня Вадим во время одной из его попыток помириться.
Я честно об этом размышляю. И откровенно говорю:
– Нет. Просто это было бы, как если тебя сильно избивает один человек. Ну а так трое. Тебе все равно больно. Очень больно. И, наверное, чуточку страшнее. Когда бьют трое – это страшнее. А еще ужаснее то, что ты каждого знаешь в лицо.
– Ох, твое воображение! – страдальчески кривит рот Вадим. – Тебя никто не бил!
Да, пять минут максимум – кадр из порнофильма, а не из боевика.
Пять минут. А может и меньше. Я поворачиваюсь к ним спиной. Натягиваю пальто. Иду в коридор. Надеваю кроссовки. Беру сумку. Выхожу на лестничную клетку. Запираю дверь на тот же нижний замок.
