– Не пора ли нам? – спросил я.
Магазинер кивнул и запыхтел вслед за мною вверх по склону кратера.
– Вы далеко? – догнал меня неприятный скрипучий голос Сорокина. Пришлось оглянуться.
– Туда. – Я ткнул пальцем в направлении гребня. – А что?
– Вернитесь, лейтенант! Мы еще не закончили.
Интересно знать, что он тут еще не закончил? Не закончил набираться впечатлений, как простодушный турист? Все, что нужно, научники поднесут нам на блюдечке.
– Правда? А я закончил.
Краем глаза я поймал Магазинера. Моше Хаимович стоял неподвижно, как каменная скифская баба, раззявя рот от моей наглости, но, по-моему, втихую уже наслаждался. А может, радовался тому, что не он, а Сорокин назначен руководителем группы. Тот сухопарый, а толстяка Магазинера на его месте, чего доброго, хватил бы инфаркт. От груза ответственности и своеволия молодых нахалов.
– Немедленно вернитесь, лейтенант! – повысил голос Сорокин. – Вы слышите?
– Я и возвращаюсь, – буркнул я через плечо. – В вертолет.
– Стойте! У вас что, есть гипотеза?
– Будет.
Как же, гипотезу ему вынь да положь – вот так, сразу! Тогда наглому мальчишке враз простятся и наглость, и мальчишество. За мозги. Гипотез и так навалом, ему что, нужны еще? Будут ему еще, раз он так хочет. А мне – мне надо понять суть, а не измышлять гипотезы.
Любопытно было то, что Магазинер не остался на дне кратера, а двинулся за мной – я даже помог ему карабкаться на вал. Экономя авторитет, Сорокин не приказал ему вернуться, он приказывал только мне, а значит, толстяк майор был в своем праве. Отдуваясь, он дошагал за мной до вертолета, заполнил собой жалобно пискнувшее сиденье и принялся утирать платочком лицо, шею и углы рта. Не прерывая этого занятия, он подмигнул мне.
– Есть соображения, а?
Вместо ответа я достал из глубин рюкзачка плоскую фляжку коньяка и стаканчики. Магазинер удивился.
– Я о других соображениях…
– Значит, не составите компанию?
– Э-э… – заколебался он, – пожалуй. Лимончика у вас нет?
– К моему сожалению.
– К взаимному. Ладно, валидол у меня свой, вот здесь. – Он похлопал по нагрудному карману. – Плесните мне чуть-чуть.
Я плеснул.
– Ну а насчет других соображений… – Магазинер поводил толстым носом над коньяком и вряд ли остался доволен, но выпил. – Не поделитесь?
– Пожалуйста. Астероид без послания. Наказание без указания. Что это значит?
– Что нам пора научиться догадываться самим, за что последовало наказание. Это-то ясно. Доколе нам будут все разжевывать, ровно детям?
– Возможно. Но есть и другая возможность: нас с самого начала проверяли на тонкость кишки, а мы этого и не поняли. Делали то, что надо чужим. Чуть-чуть покобенились – и подчинились. Подняли лапки.
– Как вы сказали? – заинтересовался Моше Хаимович. – Проверка на тонкость кишки?
– Ну да. Или на вшивость. На слабо́, если хотите. Гипотеза галактической войны никогда мне не нравилась. Если принять ее, то становится неясно, кого чужие из нас воспитывают – боеспособный резерв или толпу неврастеников?
– Резерв, резерв.
– В самом деле? Запугивая нас? Хорош будет резерв, однако!
– Значит, никакой галактической войны нет? – спросил Магазинер.
По-моему, он подкалывал меня. Или тонко издевался.
– Я этого не говорил. Допустим, чужим нужны союзники… для войны или для каких-то других галактических дел, больших и важных, не суть. Или даже не союзники, а преданные подчиненные. Вассалы. Но обязательно храбрые, целеустремленные и с некоторым чувством собственного достоинства. Такие не предадут хорошего сеньора. И что же чужие наблюдают на Земле? Мы подняли лапки. Мы старательно делаем все, что нам укажут. Мы не достойны уважения. Ну так нате вам – подарочек без указки. Ломайте головы – за что? А ни за что. Раба иногда полезно щелкнуть бичом по спине. Просто так, для профилактики. Раб же. На что мы еще годны?
