Напомню, что такой хлебный коммунистический беспредел происходил во всех городах и весях бескрайних просторов СССР. Эта щедрость была нелепа и не подготовлена. Немудрено, что через этот коммунистический перегиб вскоре все хлебные резервы страны разбазарили и скормили скоту, а хлеб стали покупать заграницей, чего никогда не было в царские времена и даже во времена Великой отечественной войны и сталинской эпохи. В реальности под прикрытием идеи коммунизма в широком масштабе был осуществлен злой умысел подрыва зерновой базы Советского Союза. Работа на заводе не тяготила меня и как пора ожидания призыва на военную службу вполне меня устраивала. Но в будущем я не видел себя рабочим и не собирался возвращаться на пороховой завод даже в каком-либо ином качестве. Я охладел и к техникуму, и к химии вообще, а значит, и к своей будущей специальности. Когда я освоил навыки работы, то мне стало скучно.
Ко мне все рабочие порохового цеха относились ласково и дружелюбно, а бывший выпускник техникума, откуда я был с треском изгнан, проникся ко мне искренним участием и заботой. Он показал всю технологическую цепочку производства пороха, которую он контролировал, и объяснил собственные функциональные обязанности. Обязанности были очень простые. Зная химию и технологию производства пороха, даже я, недоучившийся студент, легко бы с ними справился. Он приглашал меня в гости, с гордостью показывал свою однокомнатную квартиру, расхваливал телевизор последней марки и всячески демонстрировал свое финансовое благополучие, чтобы убедить меня вернуться после срочной службы в техникум и завершить получение образования химика-технолога. Однако за время полуторагодового обучения я получил опыт накопления знаний и приобрел уверенность в своих силах. Комплекс неполноценности моего школьного образования исчез и растворился. Подспудно я уже не хотел продолжать обучение в техникуме. Зачем терять ещё полтора года времени, если после службы я могу спокойно поступить в институт и получить высшее образование? Во время моей заводской работы все было хорошо, кроме чувства одиночества.
Сейчас я радуюсь своей свободе одиночества и внутренне утомляюсь от любого бытового общения даже с соседями по даче. Мне вполне хватает внутреннего диалога самим с собой, а также информационного потока от телевизора и Интернета. В дни юности и взрослой жизни все было наоборот. Я привык и привязался к деревенской компании, а затем и к компании сокурсников по училищу. Я никогда не стремился занять место лидера, но тем не менее через общение с единомышленниками получал внутреннее успокоение и чувство полноценности жизни. Во время работы на пороховом заводе я изолировался от обеих компаний и от этого чувствовал себя одиноким. Для меня было большой проблемой, чем занять себя в свободное от работы время. В ноябре 1962 года меня призвали в ряды Военно-Морского Флота и отправили в учебный отряд морского города Кронштадта. Я тут же позабыл о моих муках одиночества. Жизнь в воинских коллективах с суровым распорядком дня и жесткой дисциплиной не казалась мне никогда комфортной и уютной, но непрерывное общение с такими же мучениками дисциплины приносило мне чувство самоуважения и полноценности земного существования. Из четырех лет обязательной флотской службы я отслужил матросом срочной службы два года, а затем поступил в Высшее Военно-морское училище радиоэлектроники им. А. С. Попова в городе Петродворце под Ленинградом и в 1969 году окончил это училище с «Золотой медалью».
