Проделав требуемое, лейтенант попробовал было рвануться в сторону, но получил от Сергея тяжелую затрещину и дальше старался не дергаться. Тем более, что попытки разорвать горлом волосяной шнур не доставляли ему приятности. Спустя пару минут все было закончено. Лейтенант лежал на боку с закрытыми глазами и дышал через раз, поза его была не слишком естественна, и попытки шевельнуть ногами все туже затягивали петлю. Но Лис и не требовал у противника шевелить ногами, он стоял над ним и вещал тоном заправского оратора:
– Военная стезя, она такая: бывают победы, а бывает и «ну его на фиг!». И вот этот «на фиг» надо встречать с достоинством. И запомни, эсквайр, если ты будешь дергаться, останешься без достоинства. Все, почтеннейший, не буду мешать. Подумай о вышнем, о пользе целибата, а я пойду каяться, ибо шо-то я загрузил душу грехами по самое не балуйся. А сколько мне их сегодня еще предстоит совершить! Прощавай, дружаня.
* * *
Путь от комнаты мисс Рид в часовню, возле которой находилось жилье, выделенное местным капелланом заезжему аббату, был недолог. Замок Брай никто бы не назвал полноценной военно-морской базой, но, когда он строился, никто и подумать не мог, что здесь станут содержать сотни военнопленных и в придачу – какой-никакой гарнизон!
Обнаруженных на кораблях соотечественников англичане помещали в комнатах замковой прислуги. Апартаменты коменданта на третьем этаже господского дома были, по сути, единственным приличным помещением. Сегодня, по случаю приезда лорда Габерлина, комендант покинул замок и отправился гостить к одному из городских олдерменов[23], уступив свои покои высокому гостю.
Все это Лис выяснил, пока развлекал беседой увязываемого лейтенанта, прежде чем заткнуть ему кляпом рот. Теперь Сергей стучался в дверь небольшого флигеля, спеша придать лицу своему вид столь благостный, что даже чудотворная икона могла бы перестать рыдать кровавыми слезами и улыбнуться от умиления.
– Падре, я вас не потревожу?
– Входите, сын мой, – раздался приглушенный ответ. Сергей не заставил себя уговаривать.
Мисс Рид сидела за столом, святой отец стоял у распятия, повернувшись спиной к двери, и, перебирая четки, шептал под нос молитвы.
– Падре, я бешено извиняюсь, шо отвлекаю от беседы со Всевышним. Поболтать с ним вы всегда успеете, а у меня дела, не терпящие отлагательств.
– Стыдитесь! – раздалось из-под капюшона.
– Да, как-нибудь, при случае, обязательно! Я ж только хотел узнать, ваше преподобие, вас не одолевает внезапное желание в очередной раз сменить амплуа?
– Да как только язык у вас повернулся!..
– Меньше пафоса! Язык у всех поворачивается силой надлежащих мышц и должных сигналов мозга. Вернемся к вашей особе. За столь краткое знакомство я уже знаю о трех ролях: художник ван Хеллен, кораблестроитель Рид, вот теперь – аббат. Поверьте, я готов рукоплескать, но у меня нет времени, и у вас, замечу, тоже.
Капюшон откинулся, Роберт Рид выплюнул пару кусков ваты, раздувавших его щеки и менявших голос, стянул парик с тонзурой и бросил его на стол. Все это время Лис молча следил за действиями знакомца.
– И давно вы меня раскусили? – после недолгой паузы спросил Рид.
– Заподозрил еще на берегу, практически в момент знакомства, а потом, когда любящий брат опоздал к отплытию, все стало очевидно.
– Видишь, Софи, – Роберт повернулся к сестре, – а ты говорила, отлично придумано.
