– Я змея? – пришла в возбуждение Варвара. – Я не змея, – медленно, с нажимом проговорила она, приближаясь к Ирине. – Я северянка, а ты – грязная южная тварь, – во рту её блеснули удлинившиеся передние клыки. – Я могу перекусить тебе глотку и глазом не моргнув.
– Ну перекуси! – отчаянно бросила ей в лицо Ирина. – Перекуси и посмотрим, что будет с тобой, когда об этом узнает мой муж.
Варвара отшатнулась от этих слов, как от пощёчины. Ошалевшая от злости Ирина сама не поняла, как додумалась прикрыться мужем. Она ляпнула первое, что пришло ей в голову, – и это помогло. Воспользовавшись заминкой, она обошла северянку и направилась в спальню.
– Он тебя не любит! – этой беспомощной попыткой задеть Варвара только выдала свою слабость.
– А мне это и неинтересно, – легко отразила атаку Ирина.
«Вот тебе и мелодрама…» – уже в безопасности, прижимаясь спиной к двери, думала она. Сердце в её груди бешено колотилось, руки казались ледяными и немного тряслись. С опаской поглядев на постель, она убедилась, что муж не заметил её отсутствия. Не просыпаясь, он беспокойно повернулся на другой бок и выпростал руку на вторую половину кровати. Выбросив в унитаз последние свои записки, Ирина почистила зубы и, не раздеваясь, свернулась калачиком на диване. Утром она проснулась с неясным тревожным предчувствием. Скинув с себя плед, которым, видимо, накрыл её Владимир, она приподнялась и поглядела на постель. Северянина в комнате уже не было. Мысленно молясь, чтобы он снова уехал на стройку, Ирина встала и потянулась. Всё её тело одеревенело от неудобного спанья.
Оставшееся утро и половину дня Ирина провела в мрачном тоскливом настроении. Что-то давило на неё и на окружающее пространство. Сидя в библиотеке, она по нескольку раз пробегала глазами одну и ту же страницу «Аберраций». Но всякий раз смысл прочитанного обрывался после первых двух строк. Наконец, бросив книгу, она решила выйти на воздух. В деревню идти не хотелось: она боялась снова подставить друзей. И, хотя Владимир позволил ей прогулки с Гришей, она не решалась воспользоваться этим. Ведь у стен были не только глаза и уши, но и ядовитый язык. Даже из замка она выбралась с неотступным болезненным ощущением слежки.
Не доходя до поворота в деревню, Ирина спустилась с грязной сырой дороги к сосняку. Проваливаясь в размягчённый снег и обходя залитые водой плешины, она побрела к озеру. Вокруг наперебой звенели птицы, и, останавливаясь, девушка старалась разглядеть и узнать певцов. Обновлённое рыжее солнце светило и грело так, что в горнолыжном костюме становилось жарко. Ирина расстегнула ворот и убрала шапку в карман куртки. Вдохнув полной грудью влажный тяжёлый воздух, она запрокинула голову и поглядела в бездонное голубое небо. Казалось, оно было нанизано на тёмные острые верхушки сосен и только поэтому не затопляло собой землю.
У озера Ирина долго стояла и смотрела на видневшийся вдали мост. Она гадала, можно ли отсюда дойти до станции и от неё по льду на другой берег. Думала о том, сколько времени это может занять, о том, что находится, на той, невидимой отсюда, стороне. Конечно, она не собиралась никуда. И всё же, словно сама с собой играя, как бы проверяя свою решительность, она ступила на лёд. Изрезанный линиями, подобно раскрытой ладони, он казался по-зимнему крепким. Ирина сначала робко, с оглядкой отходила от суши, но скоро, почувствовав уверенность, ушла так далеко, что деревья казались ей оттуда карликовыми. Однако противоположная закраина не стала ближе, она всё так же была далека и скрыта от глаз.
