Заря и Северный ветер. Часть II - страница 35

– Нет… – покачала головой Ирина. – Нет! – она толкнула дверь и выскочила на дорогу.

– Сядь в машину, – вышел за ней Владимир.

– Нет! Никакой ты мне не муж! Это всё неправда! Я знаю! – Ирина попятилась к спуску за обочиной. – Это всё не по-настоящему! Слышишь? Виктор… – она соскользнула в снежную хлюпающую кашу.

Владимир спустился к ней, но она ринулась в сторону леса. Он догнал её и больно сжал запястье. Ирина попыталась высвободиться, но сделала только хуже. Перехватив её руки, Владимир завёл их за спину и рывком дёрнул Ирину к себе.

– Отпусти меня! – её обуял дикий, панический ужас. – Отпусти! Отпусти!

Она кричала, выкручивалась и лягалась с такой силой, как будто от этой схватки зависела её жизнь. Но Владимиру ничего не стоило справиться с этим сопротивлением. Развернув Ирину лицом к себе, он новым захватом полностью обездвижил её. Крепче обнимая ослабевшее тело и стараясь выровнять своё дыхание, он уткнулся носом в её макушку. Ноги Ирины подкосились, и она потяжелела его в руках.

– Я не могу дышать… Не могу… дышать… Господи! – она судорожно зарыдала. – Не могу! Не хочу…

– Тише… тише… – прерывисто выдохнул ей в ухо Владимир. – Успокойся. Успокойся, – он не дал ей сползти на землю.

Так они стояли долго. Ирина горько и жалобно плакала, Владимир молчал. Наконец она стихла и надломленно попросила:

– Пожалуйста, мне тяжело дышать…

Он неохотно разжал объятия. Ирина медленно отступила назад. Глаза их встретились, и что-то изнутри обожгло её грудь. Владимир хотел что-то сказать, но она, вытирая слёзы, попятилась от него. Он сомкнул губы и посуровел.

– Раз ты можешь бегать, значит, причин для беспокойства нет, – сказал он, ведя её за руку к джипу. – Едем…– тут он запнулся и добавил не то, что хотел: – … в Чёрный плющ.

Оставив жену в замке, Владимир сразу уехал. Ирина даже не надеялась, что на стройку. Она знала – сейчас он не отстанет от неё. Весь день, кутаясь в шаль и кашляя, Ирина пролежала в постели, время от времени забываясь сном. Вечером Катерина принесла ужин ей в спальню. Когда она отказалась от него, служанка, подобно роботу, проговорила:

– Вы должны поесть. Владимир Вячеславович велел…

– Я никому ничего не должна! – раздражённо отозвалась Ирина. – Пусть велит кому-нибудь другому.

Катерина упрямо поставила поднос на тумбочку.

– Сколько можно… – запричитала Ирина. – Как мне всё это надоело. Как мне плохо… Это не жизнь, это тюрьма, каторга какая-то!

– Он всё делает для вас! – брезгливо перебила её Катерина. – Ваш муж пошёл против всего Севера. Вы не понимаете, какой он! Не понимаете, как вам повезло! Даже этот хлеб, – девушка ткнула пальцем в поднос, – который вы не едите, привозят каждое утро свежим с Юга, только бы вы улыбнулись. Это вы называете тюрьмой? Это? Вы не знаете, что такое тюрьма!

– Катя… – ошарашенно произнесла Ирина.

– Это грязь, голод и смерть. Мы это видели! Мой отец всё это прошёл! Вы говорите о тюрьме? Это я в тюрьме! Я всю жизнь, как крыса, сижу в подполье и боюсь дышать. Боюсь, что мои братья станут вечными донорами или едой для тех… Я знаю только, что такое работа. Работа! Одна только работа! И вы говорите мне, что вам плохо? Мы живём и не жалуемся, трудимся, едим и радуемся, что живы…

Слова Катерины жгли Ирину стыдом, она ворочалась в постели и не могла уснуть. Простыни и подушка казались ей горячими и колючими. Ирина искала прохладное место и даже перекатывалась на вторую сторону кровати. Но и там под её телом всё моментально нагревалось и раздражало кожу. Тогда она переворачивалась на спину, откидывала одеяло, комкала его ногами и, раскинувшись звездой посередине, смотрела в потолок. Она понимала, что выговор Катерины не вполне справедлив, но чувствовала себя виноватой. Конечно, Катя не знала всей истории, не знала, что у Ирины была совершенно другая, нормальная, жизнь. Её втянули в это всё – она не выбирала ни этот мир, ни эту семью, ни этого мужа. Но ведь и Катя не выбирала! Ирина когда-то могла сказать всему этому – нет, она упустила свой шанс. А вот обычная девушка на Севере не смела даже подумать о подобном – у неё с рождения нет на это права. Так кому из них жаловаться на судьбу?