Уже вечером, когда сумрак обескровил всё вокруг, Ирина подошла к окошку и задумалась. Мысли её блуждали где-то далеко за пределами библиотеки, там, где мог быть сейчас Саша. Она перебирала пальцами узелки его браслета, и грудь её наполнялась теплом.
– Ирина? – настойчиво позвал её мягкий голос. – Ирина!
Она вскрикнула и обернулась.
– Прости. Не хотел тебя напугать, – Владимир стоял рядом с креслом, на котором лежали распахнутые «Аберрации сознания». – Читаешь? – он кивнул на книжку. – Я хотел сегодня ехать в Волчью долину. Но подумал… Может, ещё задержаться? Ты же знаешь, мы здесь временно. Скоро у тебя будет свой дом, в котором ты будешь хозяйкой…
Ирина слушала его и не понимала, зачем он ей это говорит. Видя, что жена не отзывается, Владимир откашлялся и продолжил неловко:
– Я подумал… может, если ты чувствуешь себя лучше, мы обсудим интерьер нашего дома? Разумеется, этим будет заниматься профессионал. Но сегодня я мог бы показать тебе свой проект. Мы вместе могли бы отобрать идеи: что бы хотела ты, что вижу я.
– Я в этом ничего не понимаю.
– Тогда я поеду в долину, – Владимир сосредоточил взгляд на окошке. –Работы там тоже много. Не знаю, когда вернусь… Береги себя. Ночью ты кашляла. Павел приглядит за тобой.
– Угу…
И снова потянулись неповоротливые, медлительные дни. Снег уже растаял, земля стала покрываться первыми зелёными наростами, но вестей от Саши не было. Каждое утро, только проснувшись, Ирина говорила себе: «Сегодня». Дневные часы проходили мучительно длинной чередой, наступала ночь, и ничего не менялось. Иногда Ирине казалось, что всё это злая шутка, и только браслет, который она когда-то плела для Саши и теперь носила на руке, не давал ей отчаяться. И всё же ожидание затягивалось, а между тем скоро должен был вернуться Владимир, он отсутствовал большую часть июля. Ирина боялась, что он приедет именно тогда, когда за ней придёт Саша. Она извела себя страхами, стала нервной и пугливой. Сутками она сидела в спальне и слушала найденные в ноутбуке альбомы «Вольмы».
Раздосадованная этим Катерина уговаривала её выйти на прогулку, она просила не привлекать к себе внимание сиверов (Павел Фёдорович уже спрашивал о её здоровье и хандре). Она уверяла Ирину, что причин для волнения нет и о необходимом будет известно в своё время. Но всё впустую, Ирина увиливала и придумывала отговорки. Однако Грише всё же удалось выманить её на воздух. Одним утром они случайно пересеклись на кухне, и она не смогла ему отказать. В Уголья они не пошли (Ирина не захотела), но зато отправились смотреть на лошадей.
– Ирина Анатольевна, как вы думаете, я мог бы стать врачом? – шёпотом спросил хозяйку мальчик.
Они стояли у загона под скособоченным зеленеющим деревом, и над ними, кряхтя, переговаривались две сороки. Ирина сложила на деревянную перекладину руки и опустила на них голову: она равнодушно следила за Адарой, которую конюх водил кругами. Одна сорока слетела с ветки на железные прутья решётки и нависла над окошком, с любопытством заглядывая в конюшню. Другая, взгромоздившись на забор, стала наблюдать за притаившемся в траве серым котом.
– Ирина Анатольевна?
– А? – Ирина подняла голову. – Что, Гриш?
– Я говорю: можно мне выучиться, где вы, и стать там врачом?
– Я же не врач. Я в колледже на медсестру училась. Тебе нужно в университет.
– А вы поможете мне его найти?
Ирина вдруг отшатнулась от забора и растерянно поглядела на мальчика – она совсем забыла о своём обещании помочь ему бежать отсюда.
