Засекреченная война - страница 4

Командующий Брянским фронтом генерал А. Ерёменко, возможно, так же был бы наказан, но он получил ранение под Брянском, где находился его штаб, едва не попал в плен (немцы прошли буквально в нескольких десятках метров от КП), и самолётом вывезен в тыл на лечение. А то бы

ему тоже, думается, досталось от Главкома. Хотя, прослеживая биографию этого военачальника, диву даёшься, почему он пользовался расположением Верховного, хотя на ратной ниве особо не блистал; и в мемуарах других полководцев ему достаются весьма нелестные оценки.

Не избежал наказания и первый секретарь орловского обкома ВКП(б) В. Бойцов. «20 января 1942 года освобождён от должности с формулировкой «как несправившийся». 16 сентября 1943 «избран» председателем Исполнительного комитета Ивановского городского Совета».

К сожалению, до сих пор не рассекречены протоколы допросов данных товарищей. Они ведь, наверняка называли причины и версии того, почему не сумели остановить танки Гудериана под

Орлом, как это сделали рабочие полки под Тулой.

К слову, с Василием Ивановичем Бойцовым (уже пенсионером) мы встречались несколько

раз в Москве. Он с удовольствием рассказывал о довоенном Орле, а на вопрос о причинах сдачи

Орла немцам лишь пожимал плечами: мол, все надеялись на А. Ерёменко, который клятвенно

обещал Сталину «разбить подлеца Гудериана». И добавлял, что ему самому ещё повезло, ведь наказание могло быть более суровым (а он всего лишь лишился высокого поста, хотя позднее сумел перебраться в Москву на работу в Госплан), потому как и не такие головы летели.

Что касается К. Фирсанова, то и он не лишился головы, а после освобождения Орловщины был переведён в Брянск, во вновь образованную область, оттуда – в Башкирию, но в 1954 году – «снят с должности «за допущенные серьёзные ошибки в руководстве органами МВД республики». Сам Кондратий Филиппович не особо рвался после войны посетить Орёл, он даже остался в Куйбышеве на постоянное жительство, хотя родился на Рязанщине. А ещё он очень болезненно воспринимал наши вопросы об оккупации и всякий раз переводил разговор на «партизанскую

тему». Есть документы, свидетельствующие о том, что бывший начальник УНКВД пытался возвеличить свою роль в организации подпольно-партизанской работы, но даже Орловский обком партии ему в этом отказал.

Одним из последних моих вопросов Фирсанову был:

– Почему толком не внедрили подполье перед приходом немцев?

– Так получилось, – буркнул генерал. – И вообще я не хочу ворошить эту тему… (Личный архив автора (ЛАА), 1980 г.)

А мы вот очень желаем как можно больше узнать о «неофициальных» патриотах, которые внедрялись в оккупационные структуры, помогали, как умели, соотечественникам и зачастую погибали, вычисленные опытными гестаповцами и сотрудниками «русской полиции». Вот их-то и не хотели долгое время признавать как народных мстителей. И рассказывать о них К. Фирсанов не пожелал, потому как, видимо, стыдно, что пальцем не пошевелили, чтобы спасти многих, уже от репрессий своих же, после войны. Он же очень нервно отреагировал на вопрос о книге своего бывшего подчинённого