Защитит ли Россия Украину? - страница 6

Подобная постановка вопроса была вполне оправданна в 1999 году. В контексте политического переворота на землях лимитрофа в 2003–2004 годах вопрос должен быть поставлен уже по-другому. Когда и в каких конкретных политических формах произойдет структурирование большинства земель Великого Лимитрофа в единую «санитарную империю», геополитической функцией которой будет изоляция «острова России» от остальных цивилизационных платформ и, по возможности, размывание «побережья» Русского острова? Сама возможность и даже неизбежность возникновения «санитарной империи» теперь сомнений не вызывает. Да и не должна была бы вызывать. Лимитрофные, пограничные, геополитические зоны не имеют самостоятельной исторической судьбы и самостоятельного сюжета, точнее, их сюжет оказывается значительно искаженным внешними воздействиями с больших цивилизационных платформ – европейской, ближневосточной, китайской, российской. И полноценное структурирование лимитрофа может осуществляться только извне, только в качестве буфера – буфера-крепости или, напротив, буфера-агрессора одной цивилизации против другой.

На пространстве Великого Лимитрофа сталкиваются преимущественно два больших геополитических интереса. Это колонизационный интерес России, попытка присоединить большую часть этого пространства к своей цивилизационной платформе, используя при этом исторические и геополитические аргументы. И это негативный интерес Европы по сдерживанию российской цивилизации, поскольку полная, тотальная ее деструкция представляется маловероятной и трудноосуществимой. В первом случае реализуется проект Большой России как Империи или СССР (трудно согласиться с мнением, что здесь Россия увлекается совершенно ненужным ей «похищением Европы» – европейская политика необходима России только как инструмент обеспечения расширения платформы). Во втором – Великий Лимитроф становится местом интенсивного геополитического конструирования «оборонительных» (понятие «обороны» не должно вводить нас в заблуждение, по сути речь идет о форме агрессии, каковой является искусственное сдерживание чужого роста) сооружений. Среди этих сооружений время от времени и начинает маячить призрак «санитарной империи».

ПЕРВЫМ ОПЫТОМ СОЗДАНИЯ «санитарной империи» может, по всей видимости, считаться Польша XVI–XVII веков, а временем интенсивного конструирования этого проекта – середина XVI века, когда после разрушения русскими войсками Ливонского ордена Европа обнаружила на своих границах не просто окраинное царство, но мощную, динамичную империю с римской (что означает претензию на панъевропейское цивилизационное доминирование) идеологией, со своеобразным цивилизационным устроением и со способностью всерьез угрожать некоторым важнейшим европейским коммуникациям. Деконструкция восточного форпоста Ганзы – Ливонии – в эпоху, когда продовольственная стабильность Европы была очень сильно зависима от прибалтийской ржи, воспринималась в Европе как серьезная опасность. Именно к этому периоду относятся начало маниакальной европейской русофобии, попытки внутренней дестабилизации России, засылка многочисленной агентуры под видом миссионеров и наемников, наконец, торговая и военно-техническая блокада России, совместно осуществлявшаяся Ганзой, Польшей и Швецией.

Польша играла центральную роль в этой программе сдерживания России. Средней силы восточноевропейское государство за несколько десятилетий после начала Ливонской войны было превращено в империю. В 1569 году Люблинская уния превратила Польско-Литовское дуалистическое государство в подлинную имперскую Польшу, экзекуционистские реформы, укреплявшие государственную власть, значительно увеличили ее военные силы. В 1574 году даже была предпринята попытка посадить на польский престол западноевропейца Генриха Валуа, что не может не вызвать в памяти позднейший польско-французский союз в ХХ веке. Формируется расистская идеология «сарматизма», становящаяся основой идентичности польской шляхты. Поляки мечтают о соперничестве с Габсбургами в освобождении христиан от османов, то есть стремятся распространить границы своей империи дальше к югу по Великому Лимитрофу. В 1596 году заключается Брестская уния – блестящий успех иезуитских контрреформационных проектов – и начинается антиправославный террор. Польша старается последовательно наступать на Россию, и высшим успехом в этом наступлении становится занятие Москвы в 1610 году. Однако вторжение на русскую платформу было роковым для первой «санитарной империи». За поражением московского похода следует медленный, но неизбежный откат по всем направлениям – в XVII веке Польша теряет половину Украины и разоряется внутренними восстаниями, идет политическое разложение империи-неудачницы. В XVIII веке Россия ликвидирует свою соперницу, уничтожая даже ее имя (которое, впрочем, в XIX веке восстанавливается, и Польша превращается в вечную головную боль Российской империи).