Зиновий и сыном, и невесткой, и внуками гордился, и, одновременно, печалился.
— Они меня к себе зовут, сюда никто не вернется. А я раз в столицу съездил, две недели погостевал, еле отплевался. Шумно, людей и оборотней толпы, еда химическая, машин столько, что на улице дышишь одними выхлопными газами. Нет, это не для меня.
Ярмил кивал, слушал хвалебные истории, немного жалел деда и старался ему помогать. Дом у Зиновия был крепкий, но ветшающий, второй этаж и деревянный балкон требовали ремонта, и один из своих отпусков пришлось потратить на заказ и доставку материалов и надзор за бригадой строительных рабочих. Дед вздыхал, что Ярмил из-за него не съездил на море, не слушал объяснений, что моря в планах не было, постоянно благодарил и собирал со всех домов Метелицы кулинарную дань, чтобы стол ломился от блюд на завтрак, обед и ужин.
Когда Гвидон пошел на повышение, снова стал командиром Ярмила, а потом надумал переводиться в Лисогорск на должность заместителя командира ОМОНа, случилась очередная развилка судьбы. Очередные перемены не по своей воле. Гвидон не сомневался в том, что Ярмил переведется вместе с ним. Казимир и Бартош тоже были уверены, что он вернется на прежнее место службы, в ОМОН: «Мы же стая!». Ярмил кивал и разрывался — он обвыкся в Ключевых Водах, унитазное проклятье перестало действовать, Калина подарила ему венок с печальником, а инструкции Светозара помогли усмирить домового. Только-только жизнь наладилась, и снова переезжать?
Но и несомненные плюсы на горизонте маячили. Печальника можно было перевезти, от Лисогорска до Метелицы было ближе, и Ярмил мог скататься к деду Зиновию на выходные, чтобы проследить за ремонтом или генеральной уборкой. Дочка Гвидона, шкодливая Светланочка, часто гостила у дедушки с бабушкой и Ярмил уже привык с ней играть. Волк — в прятки, он — в морской бой и детское лото с яркими карточками. В Метелице хорошо кормили, давали еду с собой, а еще рядом, в бывшем доме лесника, жил рысь-огнеборец Ларчик с красавицей женой и шустрыми котятами. С Ларчиком Ярмил ходил на рыбалку охотнее чем с Гвидоном — не надо было распутывать лески, забрасывать снасти. Накидаешь с вечера прикормки, а потом собираешь в садок рыбу, которую рысь лапой из воды достал. Раздашь потом шакалам, и все радуются — и дядя Ромуальд с тетей Розой, и дед Зиновий, и прочие соседи родителей Дарины.
После долгих раздумий и совещаний с волком, Ярмил решился на переезд из одной служебной квартиры в другую. Печальника он перевез, прикрепив венок к подголовнику пассажирского сиденья. Пушистому комочку шерсти путешествие понравилось: глазки поблескивали, ветерок из приоткрытого окна вспушил коричневые пряди, а еще вымел пыль из труднодоступных уголков венка, вернув свежесть.
Дед Зиновий переезду волчьей стаи обрадовался, просил Ярмила приезжать в свободные дни между сменами, и неважно, в Метелице Гвидон, Дарина и Светлана или нет.
— Я к тебе привык, не представляю, как век доживать, если ты у меня бывать перестанешь!
— Я и так у вас постоянно живу, чаще чем в квартире. Лучше бы вы хоть раз ко мне в гости выбрались, на квартиру и венок посмотрели.
— Трудно мне, — жаловался дед Зиновий. — Даже в Лисогорске слишком шумно и людно. Лучше ты как-нибудь печальника сюда привези, чтобы я с ним познакомился.
Дни и недели как-то незаметно сложились в годы, у Гвидона с Дариной родился сын-шолчонок, которого они назвали Светозаром, у Ларчика с Альмой появился общий ребенок, брысенок с кругленькими ушками и длинным хвостом. И только Ярмил довольствовался случайными свиданиями с волчицами и не знал, встретит ли он свою истинную. Или хотя бы ту, у которой хотелось задержаться дольше чем на пару ночей. Иногда он вспоминал Кармель — чаще вспоминал волк, а Ярмил вслед за ним — и гнал прочь желание съездить в Болотницу. Незачем. Незачем беспокоить ту, которая носит фамилию Тышка.
