Тут Рита вздохнула и посмотрела поверх надгробия. Как раз туда, где я стоял. Ее глаза расширились от удивления, а рот округлился. Я улыбнулся ей и помахал рукой. Ну а вдруг реально меня видит? Сестренка как заторможенная подняла свою руку и тоже махнула. Да ну! Неужели реально видит?!
– Рит, – окликнул ее Антон.
Слышь, черт поганый, ты чего сестру отвлекаешь? Рита оглянулась на него, махнула рукой, чтобы отстал (так его, сестренка! Гони в шею этого мудака), но когда вновь посмотрела на меня, то ничего уже не увидела. Это было видно по взгляду, что метался туда-сюда, обшаривая надгробие и территорию, что к ней прилегает. Вот Тоха, вот сволочь! Даже попрощаться нормально не дает! Родители в отличие от сестры меня даже не заметили. Что поделать – я старший ребенок в семье, больше опора, чем тот с кем нужно нянчиться. Наоборот, это Ритку на меня они чаще скидывали. Вот и возился с ней. А папа с мамой в это время свидания себе устраивали, или к друзьям ходили. Вот и вышло, что я больше к Ритке привязан, чем к ним. Да и с их стороны почти то же самое чувствуется. Хотя маме тяжелее, чем отцу, это тоже видно.
Прощание закончилось. Рабочие быстро закидали мою могилу землей и вскоре кроме меня никого не осталось. Нет, вру, еще на соседних свежих могилах сидели такие же, как я несчастные, что еще задержались в этом мире. От скуки попробовал с ними поговорить, но большинство только отмахнулось. Или вообще не ответило. Лишь маленькая девочка с куклой в руках (откуда кстати она у нее) грустно призналась, что ждет, когда подземная жуть заберет ее.
– Почему же сама к ней не пойдешь? – спросил я ее.
– Так страшно же, – ответила она мне, словно дурачку какому-то.
Развивать разговор я не стал. Бесполезно. Да и вообще, как заметил, чем тусклее умерший человек, тем он менее активен. Даже более того – апатичен и равнодушен к окружающему миру. Да я и сам сейчас готов куда-то бежать, что-то делать, только из-за той энергии, что бурлит во мне. И разговоры с другими «коллегами» по несчастью затеял из-за переизбытка этой энергии.
– Черт, – спустя несколько часов я готов был на стенку лезть от скуки.
Попытки отойти от собственной могилы ожидаемо не увенчались успехом. Лишь заметил, что на этот раз «радиус» плотной поверхности для меня увеличился примерно раза в три. Я когда в первый раз преодолел тот рубеж, что раньше для меня был «табу», обрадовался. Подумал, что все, привязка к телу слетела. Фигушки!
Потом стал вспоминать все, что произошло с момента моей смерти. Вспомнил, как сам в первые мгновения смог ударить толстуху, раздавившую мой телефон. Как потом Мышь сделал вмятину в простыне на его мертвом теле. Все это наводило на вполне определенные мысли – воздействовать на материальный мир можно! Но для этого нужна энергия. Которую, как выяснилось, дают живые. Как именно? А черт его знает. Похоже неосознанно, просто думая об умершем. Вот и пытался я воспроизвести те ощущения, что меня обуревали, когда я бил толстуху по ноге, и сдвинуть хотя бы просто шпингалет на оградке. Получалось плохо. От злости и бессилия я даже пнул венок с пожеланиями от Антона. Вот тут эффект был! Пусть мизерный – я только и сумел, что взметнуть черную ленточку, но все же. Правда это был единственный мой успех. Да и энергия стала потихоньку уходить, а на ее место подступать апатия. Поэтому я прекратил свои эксперименты и просто сел на табурет, оставленный здесь родными для будущих посещений.
