Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку - страница 27
– К ней… к ней сел…
Ох, да, похоже, нужно было признать – разукрашка в живую понравился всем еще больше. Вот гад. И то, что я внезапно испытала, осознав это, обеспокоило меня не меньше, чем факт того, что этот тип уже сидел, прижавшись ко мне плечом.
– Хватит меня трогать. – Прошипела я, отодвигаясь.
– Кладите листочки на мой стол. И так… – Серафима опять понеслась по волнам знаний.
Мои пальцы сами обхватили ручку, готовые конспектировать. Не стану обращать никакого внимания на его присутствие. Нет. Не-е-ет…
– Скучала, значит. – Сказал он тихим шепотом, заставив меня дернуться от щекотки.
Ужасно захотелось вмазать ему. Прямо сейчас и при всех. Аж зубы свело.
– Чего? – Я отодвинулась от него еще немного.
Его рука скользнула к моей тетради. Отодвинув гелиевые ручки, он указал прямо на клюв большой птицы, расправившей крылья. Постучал по ней и улыбнулся. Затем задрал подбородок повыше, указывая на рисунок на своей шее, и подмигнул мне.
Вот дерьмо! Надо же было так опростоволоситься. Кто ж знал, что он придет и увидит? Я вырвала свою тетрадь из его рук и резко захлопнула. Будто таким способом можно было заставить его забыть о том, что он только что видел.
– Во-о-от, – наваливаясь спиной на спинку стула, мягко прошептал он, – скучала. И еще как!
– Вот еще. – Я отвернулась, делая вид, что внимательно слушаю преподавателя. На самом деле просто вспоминала, как нужно дышать. «Вдох-выдох. Вдох-выдох». Только бы голова не взорвалась от усердия.
– Скуча-а-ала. – Продолжал издеваться новенький-татуировенький.
Достал какой-то огрызок, когда-то бывший карандашом, тонкую ручку в металлическом корпусе и новенькую тетрадку. Нарядную, едва ли не в золотой обложке. Наверняка, стащил у папашки-олигарха. Очередной мажорище на мою голову!
– Ты что заладил? Так и собрался, как попугай, мне это весь день повторять? – прорычала я сквозь зубы, даже не глядя в его сторону.
– Мне нравится, как ты бесишься. – Делая вид, что внимательно слушает Серафиму, усмехнулся он. – Это я еще в автобусе заметил. Твои глаза. И безумные огоньки в них, которые появляются, когда ты на меня смотришь…
– Слушай, – обернулась я, – а у тебя щека не болит?
– Нет, – парень растерянно пожал плечами. – А должна?
– Будешь много говорить, – прошептала я, отворачиваясь, – получишь еще одну затрещину.
– Аа-а. – Он потер скулу с левой стороны. – Вот ты о чем…
– Именно.
– Ну, – парень мечтательно задумался, – мне понравилось, какой ты можешь быть… резкой. Столько экспрессии и силы в такой маленькой девчушке.
– Сам ты маленький.
– Я большой. – Немного подумал он и добавил. – Везде вообще-то.
– Прекрати. – Давно мне не было так неловко. Хоть бы форточку кто открыл, духота же невыносимая. – Давай без подробностей, хорошо? Они мне не интересны. А еще лучше – иди и вымой рот с мылом, и не болтай ерунду.
– Кнопка мелкая, а бурчишь, как чайник с кипятком.
– Иди ты к черту, д…
– Сурикова, вы хотите высказаться?! – недовольным тоном спросила Серафима.
И черт меня подери на этом самом месте, если десятки пар любопытных глаз вновь не уставились на нас.
«У меня что, рога растут? Чего вылупились? Отвернитесь!» – я воинственно нахмурила брови.
– Н-нет, – мотнув головой, я покосилась на расписного. Он сидел, как ни в чем не бывало, с невероятно умным лицом. Лицом человека, которого ничто не способно было отвлечь от важной лекции по практике перевода. Парень, закусив карандаш зубами, смотрел преподавателю прямо в глаза. Внимал, так сказать.