– У меня там… О, у меня вода закипела! – вывернулся генерал.
– В кипящую подсоленную воду… – прокомментировал я действо, тихо загибаясь от любопытства. А Унгерн, не спеша подсолил, поперчил, подсыпал каких-то травок и, лишь тогда высыпал пельмени в кастрюлю.
– Ну, ладно, – сжалился генерал. – Тебе тоже железка положена. Заслужил! Представление давно ушло, а подписали неделю назад. Ничего, что не в торжественной обстановке? Но тебя коллективу отдела не представишь – ты особь секретная.
Я был морально готов к какой-нибудь медальке, хотя втайне рассчитывал на орден. Ну, там – «За заслуги перед Отечеством» четвертой степени. Можно и «Мужества». Но когда в мою протянутую ладонь упала золотая звездочка, с земным шариком в центре, на сине-зеленой колодке, я обомлел:
– А… почему «Дружба»?
– Радуйся, что не медаль Пушкина. Что в статуте прописано? – махнул черпаком генерал. – Орденом «Дружбы» награждают за большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества наций и народностей…. Что-то там еще … а, за особо плодотворную деятельность по сближению и взаимообогащению культур наций и народностей, укреплению мира и дружественных отношений между государствами.
– М-да… – только и смог я сказать. Ладно, леших и домовых можно посчитать за нации. А вот есть ли государство у русалок – это еще вопрос!
– Нравится? – без насмешки поинтересовался Унгерн, заприметив, как я прикладываю орден к рубашке. – Я, когда первую «звездочку» – Красную – получил, чуть ли ее не облизывал… – Интересно бы на вас посмотреть, при полном параде. «Иконостас» – как у Брежнева! – предположил я.
– Да ну, скажешь тоже, – фыркнул генерал, раскладывая пельмени по глубоким мискам. – Не так уж и много. Из орденов – две «звездочки», вот – этот, еще. Медалей, за тридцать с лишним лет, много, конечно, но больше юбилейных да ведомственных. За «Афган», «Воину-интернационалисту» и «БЗ». Ну, есть еще орден, но о нем и вспоминать не хочется…
– А что не так? – спросил я, вдыхая аромат пельменей и потянувшись за вилкой. – Какое-нибудь «Кольцо в нос»?
– Ну, куда ты вилкой-то тычешь? – возмущенно гаркнул генерал. – Настоящие пельмени надо ложкой есть!
С перепугу, я схватил ложку и сунул пельменину в рот… Жжж!
– Собака худая… – выругался я, глотая раскаленную пельмешку, слёзы и окончание фразы «… господин генерал»….
– Чего ты там бормочешь? – не понял Унгерн. – Обжегся? Так не спеши, не гонят. Сметанкой заешь, легче будет…
– Спасибо, – с чувством поблагодарил я начальника, набирая сметаны. Стало полегче…
– Ну, как? – поинтересовался генерал.
– Вкусно, – сказал я, хотя от боли в обожжённом нёбе ничего не чувствовал.
– Ну, а я что говорил?! – расцвел начальник, разливая в очередной раз. – Да, про орден не досказал… Я в Анголе, специалистом по сельскому хозяйству числился. Ну и, соответственно, награждали по линии Минсельхоза СССР. А там, не мудрствуя лукаво, представили к ордену «Боевого Красного знамени». В Президиуме Верховного Совета не поняли – какая связь между сельским хозяйством и боевыми наградами и … слово поменяли.
– Ничего, «Трудовое Красное знамя» – тоже неплохо, – утешил я начальника. И, наконец-то, «расчухав» вкус пельменей, со всей искренностью похвалил: – Вкусно!
– Бабушка научила, – сообщил Унгерн. – Я ведь в Сибири родился.
Если у бабушки была та же фамилия, что и у внука, спрашивать, что они делали в Сибири не стоит. Я только предложил:
