Самое главное, что во время внештатного потемнения все работы сворачиваются, и в первый раз меня это знатно удивило. До самого конца все окраниты дружно молятся прямо на месте, включая слуг. Исключение составляют немногочисленные священнослужители, что занимаются сожжением пленников.
Невольники же предоставлены сами себе и могут даже вздремнуть, если успеют. Идеальное время, чтобы избавиться от оков и попробовать незаметно улизнуть из рудника.
– Вот уж удивил так удивил! – крякнул учёный муж. – Без приборов, без расчётов… Тебе вообще оно зачем надо?
Ответ «чтобы свалить отсюда к хренам собачьим» не подходил категорически, поэтому я выдал заранее приготовленную байку:
– Встретил женщину мечты. Хочу предаться с ней плотским утехам, но в бараке полно посторонних. Не люблю, когда мне что-то советуют во время процесса.
– Жженозмека? – с интересом уточнил старец.
– Полукровка.
– Эх, молодость, – зашамкал он губами. – Но жженоземки действительно весьма горячи. Вынужден тебя огорчить – я вряд ли смогу тебе помочь.
– А если так? – Я незаметно протянул ему чёрствый кусок хлеба, выданный мне Чагой. Подобным продуктом лакомятся только надзиратели со слугами, да и то среди последних – далеко не все.
Профессор Чо от такого гостинца ещё больше выпучил глаза и молниеносно выхватил краюху из моей руки. После чего спрятал в складках робы.
– Что ж, намерения у тебя серьёзные, как я погляжу. Но мне нужно время. Приходи завтра, пожалуй. И на большую точность не надейся, день-два в лучшем случае. Потерпите уж как-нибудь.
– Надеюсь на вас, уважаемый.
– Ещё бы! – многозначительно хмыкнул старец, возвращаясь к хреновине, которую раскручивал.
Но изредка он вскидывал голову и бросал цепкий взгляд на небосклон, а иногда и вовсе принимался что-то украдкой чертить на рыжей от ржавчины почвы, пока прогуливающиеся надзиратели удалялись к противоположному краю свалки. Насчёт инструментов учёный всё-таки немного лукавил – собственной приборной панелью ему никто пользоваться не запрещал. А там и часы со спидометром есть, и много чего ещё полезного.
Были бы мозги, а уж выход всегда найдётся.
Примерно к полудню возле каждого из невольников выросла приличная кучка металлолома. Перетаскивать такой ценный материал нам запрещено, и обычно этим занимается кто-то из младших слуг. Сегодня же явились не только они, но и явные подмастерья в рабочих фартуках из плотной кожи. Все как на подбор красномордые и физически развитые. Стучат молотками здесь по старинке, без всяких станков и механических прессов, поэтому их руки бугрятся от сухих жилистых мышц.
Мою кучку тоже забрали, сложив в холщовый мешок, но тут мной заинтересовался один из молотобойцев. Как и прочие, он щеголял короткой бородой цвета спелого каштана, являвшейся среди окранитов показателем статуса, но помимо этого его левый глаз прикрывала грубая повязка. Отчего он немного смахивал на молодого пирата.
Хоть борода с увечьем и делали его старше, ему вряд ли больше лет, чем мне. А уж себя старым я точно не считаю.
– Эй, ты, с железякой вместо руки! – окликнул он меня. – Пошли, поможешь с печью.
– С радостью, но не могу. – Я демонстративно подёргал цепь, соединяющую мой ошейник со столбом.
– Это дело поправимое, – отмахнулся слуга.
Но ближайший надзиратель не горел желанием меня освобождать.
– Вам там своих не хватает, что ли? Не положено!
– Мне нужен именно этот, – продолжал настаивать ремесленник. – С проклятой рукой. У нас одна из печей треснула, жар рядом с ней такой, что даже мокрая ткань дымится. Останавливать переплавку нельзя, вот и думаю с его помощью попробовать кое-как залатать трещину. Да вечера, даст бог, продержится, а завтра обещали каменщика прислать с южного участка.
