Инга указывала на небольшую коробочку, которая диссонировала с общей атмосферой этой мастерской. Все тут было проникнуто духом высокого искусства, немного потрепанного временем и оттого еще более ценного. Дешевому ширпотребу не было места в этом убежище прекрасного. Но вот упаковка, которую приметила Инга, была из другой жизни – дешевая, вульгарная и прозаичная.
Да еще перед своим отъездом отчим Тани, владелец мастерской, аккуратно прикрыл тканью не только полотна, но и вообще все поверхности, должно быть, опасался пыли. Коробка же была оставлена снаружи, и поэтому она сразу бросалась в глаза.
– Это коробка из-под цифровой фотокамеры. Пустая, если судить по звуку.
Инга потрясла коробку, которая ответила ей глухим шумом. Тем не менее коробка была аккуратно закрыта.
Алена заметила:
– Стоит она тут недавно, на ней совсем нету пыли.
Открыв коробку, сыщики заглянули внутрь:
– Странно, самой камеры нет, но зато чек есть. Чья тут подпись? Ты не разберешь?
– Федоскин или Федюшин, – прочитала Алена. – Четко видны только первые две буквы. Как фамилия твоего отчима?
– Аскетов.
– Хорошая фамилия, звучная. Но на чеке явно не его подпись.
– Не стал бы отчим такую дешевку покупать, – фыркнула Таня. – Это же Китай!
– И что?
– У Михаила вся техника только японская.
– Может быть, взял, что попроще, чтобы можно было всюду с собой таскать.
– Он и так таскает свою японскую технику. Да и вообще, если ему что-то снять надо, то у него куча друзей-фотографов. Кто-нибудь из них сделает для него классный снимок и бесплатно.
– Откуда же здесь тогда взялась эта коробка?
– Понятия не имею!
– А тут еще бумажка вложена.
Алена взяла свернутый пополам листок бумаги и прочитала название:
– «Арестофан».
– Кто арестован? – не поняла Инга.
– Не арестован, а «Арестофан». Это средство для тех, кого мучают камни в почках, – пояснила ей Алена. – Василий Петрович одно время пил, я помню.
Инга повернулась к Танюше:
– Твой отчим страдает от мочекаменной болезни?
– Мне кажется, что у него вообще никогда и ничего не болит, – сухо отозвалась Таня. – У него даже температуры никогда не бывает. И таблеток он не пьет. Считает, что это обогащает фармацевтов, а пользы больному не приносит.
– И что, совсем не ходит в аптеку?
– Летом они с мамой ездят к бабушке в деревню, собирают там по ее указаниям травы. И потом весь год пьют их.
– Значит, эта коробка не может принадлежать твоему отчиму. А что, если эту коробку оставил тут Игорь?
– А бумажка с названием лекарства?
– Тоже Игорь обронил.
– Или кто-то из клиентов, которые приходят к Михаилу сюда в мастерскую.
Да, эту версию опять же нельзя было сбрасывать со счетов. И все же самое важное для друзей-сыщиков заключалось в том, чтобы определить местонахождение Игоря. Они позвонили Полине, но та огорошила их плохой новостью:
– Ко мне приходила полиция. Они ищут Игоря!
– Мы тоже его ищем.
– Они говорят, что Мила мертва. А документы Игоря, его бумажник нашелся на месте преступления.
– Это еще ничего не доказывает.
– И самого Игоря видели поблизости от места преступления.
– Кто видел?
– Кто-то из соседей заметил, как мой сын рано утром, еще шести часов не было, выходил из комнаты этой дрянной девицы. Будто бы мальчик был бледен и ничего не видел вокруг себя.
– Они считают его виновным в убийстве Милы?
– Конечно, они мне прямо так не сказали, но настаивали, чтобы я передала Игорю их слова: пусть не усугубляет свое положение и явится к ним для важного разговора. Они так держались, словно уже точно знают, что Игорь виновен!
