Особенно теплые отношения сложились у нее с троюродным братом Таминглом, который был старше ее на два года, и уже посещал школу. Это был необычный мальчик. Он был необычайно красив и изящен. Его густые темные волосы, синие глаза и какой-то особый взгляд поражали всех, кто его встречал. Мальчик был не по годам рассудителен и умен, и казался пришельцем из какого-то другого мира. Тамингл обладал необычайной внутренней силой, какой-то особой харизмой и добротой, и все, кто находился рядом с ним, чувствовали защиту, уверенность и душевный подъем.
В свои семь лет он уже играл на флейте и кифаре, сочинял стихи и песни, прекрасно рисовал. Эскандерия в его присутствии особенно оживлялась. Он учил и ее играть на кифаре, они вместе разучивали песни, часами разговаривали и играли. Они были близки по духу и по способностям, и их общение было праздником для обоих. Инантру уже думал, что вскоре их можно будет обручить – поскольку они были дальними родственниками, это не грозило кровосмешением – и они, когда вырастут, будут прекрасной парой.
Однажды теплым весенним днем Инантру отправился с детьми на городскую площадь, где проводился конкурс музыкантов. Ему нравилось время от времени отрываться от своих повседневных обязанностей, и, одевшись, как обычный горожанин, погулять с детьми среди других таких же отцов и матерей со своими малышами.
На площади под раскидистыми деревьями были установлены подмостки, а напротив них на склоне, который амфитеатром спускался к сцене, были расставлены скамьи для зрителей. Инантру купил сладости для детей у уличных торговцев, и они заняли свободные места.
Зрители бурно реагировали на выступления своих любимых артистов, а также тепло приветствовали заезжих гостей. Эскандерия подпевала и весело хлопала в ладоши вместе с публикой. Инантру вспомнил о ее музыкальных занятиях с Таминглом, а также вспомнил вдруг о предсказании старого астролога, и подумал, что нужно сдерживать определенные желания своей дочери, чтобы они не превратились в страсти и не принесли ей вреда.
Между тем на сцену поднялись музыканты, прибывшие из дальних земель. Они были одеты в необычные одежды – расшитые бисером кожаные рубашки и брюки. У них были длинные волосы, черные как смоль – в отличие от местных жителей, которые, в своем большинстве были светловолосые, с серыми и голубыми глазами. Длинные прямые волосы музыкантов были перехвачены поперек лба расшитыми бисером полосками, на руках у них были такие же кожаные браслеты.
У них было множество разнообразных флейт, необычных барабанов и еще какие-то необычные инструменты, состоящие из множества связанных вместе тростниковых трубочек.
Когда они заиграли, на площади воцарилась тишина. Это была необычная музыка, совсем непохожая на ту, которую играли местные артисты. Звуки, издаваемые их флейтами и барабанами, казалось, брали за душу, пробуждая какие-то скрытые потаенные струны души. Словно сами боги спустились с небес со своими небесными арфами. После проигрыша музыканты запели необычными гортанными голосами, на незнакомом языке, раскладывая мелодию на голоса. Публика замерла, словно завороженная дивными звуками.
Эскандерия тоже казалось потрясенной. Они буквально впилась в музыкантов своими огромными глазами, словно заколдованная, слушая их волшебное пение. Когда песня закончилась, публика разразилась шквалом аплодисментов, прося спеть еще и еще. Они пели и играли, и зрители не хотели их отпускать.
