– Тебе пора, – сказал так, чтобы меня точно было слышно, не приближаясь к девушке.
Я специально раздвинул шторы, чтобы разбудить незнакомку, с которой провёл сегодняшнюю ночь. Даже имени ее не знал. Не то, чтобы забыл — даже не спрашивал. Вполне себе привычная ситуация.
Очередное обычное утро субботы.
– Медвежонок, ты чего? – наивно похлопала она нарощенными ресницами, из-за бурной ночи запутавшимися между собой. Бывший идеальным макияж поплыл, поскольку у девушки не было времени его смыть, а в глазах застыла вселенская обида.
Отвратительное зрелище.
– Такси будет через пару минут, – не дрогнув лицом, поставил её в курс. – У тебя есть время собраться.
– Пару минут?! Ты издеваешься! – она пулей соскочила с кровати, вмиг растеряв всю свою мнимую невинность.
Мегера — вот, кто она. Я таких чувствовал за версту. И отношения с подобными, как правило, никогда не заходили дальше постельных.
– Констатирую факты, – холодно отозвался, помогая девчонке найти в себе свои вещи, раскиданные по номеру.
– И это все? – через какое-то время, она уже стояла возле выхода, полностью одетая. – Даже не поцелуешь на прощание? – её губы растянулись в хищной улыбке, а в глазах затаилась хитрость.
– А смысл? – пожал плечами, закрывая за ней дверь.
Я устало опустился на смятые простыни, и мой взгляд ненароком зацепился за визитку отеля, на которой помимо рабочего номера был нацарапан телефон ночной незнакомки.
Взял в руки картонные прямоугольник и сжал его в кулак, безжалостно сминая.
Ненавижу брюнеток.
Но, пожалуй, только они могли помочь мне позабыть о той, что ржавым гвоздем вонзалась в мою голову при каждой вынужденной встрече.
Вдох-выдох, Игорь. Ты сам всё испортил.
Мобильный завибрировал, оповещая о входящем сообщении.
Только один человек мог потревожить меня в столь раннее время.
«Сын, домой»
Как псу. Я зло сжал кулаки, выкинув из головы все свои тленные мысли об одной занозе в заднице.
Отец. Снова требует своего верного щенка на порог, чтобы указать, где его место.
Я ненавидел собственного отца. Настолько сильно, что не передать словами, но он был единственным моим живым родственником, пусть и стариком, с манией величия и жаждой большей наживы.
Мы редко общались, в основном я лишь получал его подачки, пожертвования в университет, которые якобы должны были смягчить мое отношение к нему. Это было отвратительным, но это моя жизнь. Только за счёт своего старика я мог не отказывать себе ни в чем. Только за счёт его хладнокровной расчетливой поддержки мне было вполне комфортно влачить своё жалкое существование.
Таких, как я, называли по-разному: мажоры, прожигатели жизни, маменькины или папенькины сыночки и, самое мое любимое, — представители высшего общества. Только мало кто знал, чего нам стоило «держать лицо» перед всеми прихотями тех, кто на ранг выше.
Мой отец как раз был из таких, долбанных кукловодов: он собрал в своих руках сотню ниточек, ведущих к власть имеющим людям. Словно паук, опутал всех паутиной, зная, что в любой момент может натянуть нужную, чтобы получить что угодно.
Вот, кто истинный представитель высшего общества. А мы — всего лишь жалкие отпрыски своих родителей, которым позволили вкусить пирог, состоящий из тщеславия и жажды наживы.
Я понимал это. Жил с этим. Но совершенно точно не принимал.
Именно поэтому меня нечасто можно было застать дома. Да и как можно называть своим домом то место, где вполне уместятся пять-шесть среднестатистических избушек, в которых обычно живут старушки со своими стариками? Так, музейный экспонат. Очередной способ выставить наружу все свои сомнительные достоинства…
