Лохматая голова взметнулась вверх. Оператор оказался высоким и скуластым парнем лет двадцати.
– Здрасьте, – сказал он.
– Не отвлекайся, работай. – Глеб пошел дальше. – Вот тут, в закуточке – столовка, тут мы, бывает, обедаем и даже ужинаем.
Столовая пристроилась в углу. Жалюзи темно-коричневого цвета прятали от любопытных глаз столик, две кушетки и холодильник с микроволновой печью. Окон в «столовой» не было.
Глеб пошутил:
– Захочешь водки попить – приноси сюда, поможем, и никто не увидит.
Вадим все это время молчал, и лишь на упоминании о водке с улыбкой хмыкнул.
Глеб провел его в дальний конец офиса, открыл дверь в очередной «аквариум».
– Тут у нас эфирка… эфирная студия, то есть. Вещание идет отсюда.
Студия пустовала. Вадим огляделся с немым благоговением. У стола, на котором, кроме микшерского пульта и двух плоских мониторов, были наставлены небоскребы всякой аппаратуры, скучал стул на колесиках, на его спинке висели наушники. В колонках тихо наигрывал свои гитарные форшлаги Гари Мур.
– Время позднее, – пояснил Глеб, – в воскресенье по вечерам у нас ди-джеи пока не работают, вещание идет без ведущего. Пашка со сменщиками следит за эфиром, чтобы ничего не грохнулось, но скоро мы поставим программу, которая позволит нам всем в конце рабочего дня валить домой.
Он жестом предложил Вадиму подойти поближе. Тот шагнул к столу, очень внимательно все осмотрел.
– Ну как?
– Годится, – улыбнулся Вадим.
– Ну, тогда пошли ко мне.
По дороге Глеб указал на столы с компьютерами в одном из незапертых «аквариумов» и сообщил, что там работают симпатичные девочки из информационной службы, самой независимой из всех независимых в городе.
– Они тебе понравятся, особенно Манька.
В кабинете директора Вадим не сразу решился присесть. Пока Глеб не подтолкнул его в спину, он так и стоял перед стулом, глядя на работающий вентилятор.
– Расслабься, – велел Шестопалов. – Кофе или чай?
– Кофе. – Вадим все-таки присел. Пока Глеб возился с чайником и банкой «Нескафе», он рассматривал кабинет. Разумеется, первыми в поле его зрения попали стопки упаковок с шестопаловской книгой.
– Они самые, – бросил хозяин. – Тысячи четыре с хвостиком, как я и говорил. Честно сказать, не соображу, что с ними делать. «Роспечать» ссылается на перебор с ассортиментом, оптовики говорят, что вообще не сезон: дескать, люди сейчас на югах баклуши бьют, а ты гундишь о личностном росте.
– Это бывает, – произнес Вадим.
Глеб на мгновение оставил в покое банку.
– Слушай, – сказал он, – я пригласил тебя попить кофе и поболтать, поэтому не смотри на меня как на премьер-министра. Будь проще. Я думаю, ты не намного моложе меня. Скока тебе?
– Двадцать восемь.
– Ну, я где-то так и подумал. В армии служил, сам на жизнь зарабатываешь и так далее, поэтому не коси под кисейную барышню.
Глеб налил воды в чайник, нажал на кнопку и сам, наконец, уселся в свое начальственное кресло.
– У нас тут вообще все просто, – сказал он, закуривая сигарету. – Я строю свои отношения с людьми на партнерских началах. Придумал что-нибудь хорошее – пришел и сказал мне, а я одобряю или отвергаю. Если я обидел незаслуженно – опять пришел ко мне. Заработал – получи, слажал – не получишь.
– А проблем из-за этого не возникает?
– Каких?
– Ну, ты ж все-таки не собутыльник, а начальник, которого следует слушаться.
Шестопалов покачал головой.
– Не вынуждай меня говорить банальности.
