Она вернулась в банк, когда рабочий день уже подошел к концу, однако ни Чингиз, ни Максим еще не покинули свои кабинеты. Она зашла к Максиму и уже вместе с ним направилась к главе банка.
Они сидели втроем за журнальным столиком в глубине комнаты. Наргиз уютно расположилась в кресле и, закрыв глаза, слушала разговор двух друзей.
– Устали? – услышала она сочувственный голос Максима. – Вы что-то бледная сегодня.
Наргиз открыла глаза, поправила сбившийся локон и слабо кивнула:
– Сегодня был не очень легкий день.
– Что-нибудь случилось? – вскинул голову Чингиз. – Вас не было почти весь день, я уже начал беспокоиться. Так что произошло за это время?
– Ничего особенного. – Она выдержала паузу, но не ради эффекта – она действительно очень устала за этот длинный день. – Если не считать, что теперь я знаю одного из тех, кого мы ищем.
– Да? Как это вам удалось? – оживился было Чингиз, но вдруг как-то сник. – Не очень-то приятно сознавать, что человек, которому ты верил, обманул тебя.
– Кто это? – с нетерпением спросил Максим.
– Шахова, – последовал короткий ответ.
– Что?! – воскликнули оба друга одновременно. – Не может быть!
Наргиз подробно рассказала о том, чему была свидетельницей: о встрече Нинель с Данилой, о своем разговоре с юношей, о выводах, к которым она пришла. Когда она закончила, в комнате несколько минут царило молчание.
– Вы уверены в том, что говорите? – наконец спросил Чингиз. Ему не хотелось верить, что происходящее правда. Одно дело предполагать, что кто-то тебя предал, совсем другое – знать.
– Это нетрудно проверить. Спросите Нинель.
– Вы думаете, она сознается?
– Я уверена в этом. Она не станет ничего отрицать.
– Нинель, – тихо произнес Чингиз и опять повторил: – Нинель. Я мог подумать на кого угодно, но только не на нее. Такая тихая, спокойная. Никаких эмоций, желаний. Исполнительная, дисциплинированная, отлично знающая свою работу.
– Вы мало знаете о своих сотрудниках, об их мечтах, страстях и желаниях, – проговорила Наргиз. – Для вас Нинель бесполое существо, у которой не может быть иных желаний, как верно служить вам. Вы хоть раз спросили ее, каково ей – одинокой, некрасивой, вынужденной прятать свои чувства, усмирять желания?..
Чингиз молчал, не зная, что ответить на ее неожиданную тираду. Но Наргиз и не ждала от него ответа. Она только попросила:
– Будьте с ней деликатнее.
– Деликатен с человеком, которого можно купить за деньги? – Чингиз был потрясен. – Я, конечно, не передам ее в руки властей, обвинив в экономическом шпионаже, не стану мстить, что-то требовать от нее, но быть деликатным? Она занимала в банке довольно высокое положение, получала зарплату, в разы превышающую зарплату академиков, с ней обращались вежливо, приветливо, ее ценили…
– Вы как будто не слышали ничего из того, что я вам говорила, – холодно прервала его Наргиз. Она встала и со словами: – Впрочем, вы здесь начальник и можете делать все, что вам угодно, – вышла из кабинета.
Максим догнал ее в коридоре.
– Вы не должны быть так строги к нему. Вы не представляете, как ему тяжело и обидно. Предательство трудно простить.
– Я знаю, и просто хотела, чтобы он был осторожен. У меня плохое предчувствие.
– Вы верите в предчувствия? – очень мягко спросил Максим.
– Верю. К сожалению, мне не раз приходилось убеждаться в том, что они меня не обманывают.
Он увидел в ее глазах тревогу и растерянность.
