Этот разговор совершенно мне не нравился.
Он совершенно не был мне нужен.
И он уж точно был неуместен.
— Алеся, по-моему, ты не понимаешь расклада вещей, так давай я тебе его объясню, идет?
— Я не…
— Не перебивай меня! — рявкнул Заур, да так, что я вздрогнула. Я знала, каким муж мог быть в гневе. Врагу не пожелаешь. А сейчас я была уязвима, как никогда.
— Не кричи, пожалуйста…
— Официально ты моя жена и мы оба прекрасно понимаем, что изменить этот факт не в силах ни ты, ни я, — не обратив внимания на мою последнюю просьбу, продолжил Гишев. — С этим приходится жить, с этим приходится мириться. Но это не значит, что моя супруга, беременная моим ребенком, может шляться, где не попадя и с кем не попадя! Ты всерьез думала, что я дам тебе такой карт бланш?!
— Я не верю своим ушам, — прошептала я.
— Твоя супруга? Твой ребенок? Ты говоришь все это всерьез?
— А что, разве это неправда?!
— Но тебе не нужны ни я, ни этот ребенок! Ты его никогда не хотел, ты кричал, что убьёшь меня, если я окажусь в положении, ты кричал, что заставишь сделать аборт! Ты забыл обо всем, что творил?! После каждой совместной ночи ты сбегал от меня с обвинениями и нескрываем отвращением! Ты строишь свою жизнь отдельно от меня, ты даже не приходишь домой! Ты живешь с другой, Заур, ты говоришь мне в лицо, что любишь ее, а она, в свою очередь, просит меня уйти из вашей жизни! И после этого у тебя поворачивается язык что-то мне предъявлять?! Твоей наглости и бессовестности нет предела! — задыхаясь от возмущения, прокричала я. До боли вдавила ногти в кожу, сжимая руки в кулаки.
— Алеся, люди будут об этом говорить! Меня все знают в городе!
— А меня, значит, нет?! Ты не думаешь о том, что появляясь везде со своей Сашей, ты позоришь меня? Мою семью? Нет?! Или важен только ты и твоя гордость? Твое «я», твоя семья? Ты требуешь к себе уважения, но не готов дать того же самого! Разве это поступок мужчины?! Взрослого человека?
По взгляду я поняла, что на какое-то мгновенье загнала Гишева в угол, но он быстро очухался, встряхнул головой, будто выбрасывая из нее ненужные, неважные мысли, стряхивая с себя оцепенение.
— Я тебе все сказал, Алеся. Ты из меня посмешище не сделаешь. Я не позволю, поняла меня?
— И что же ты со мной будешь делать?
— Найду того, с кем ты гуляешь и хорошенько его проучу. А тебя запру здесь. До родов. Никакой работы, никаких встреч с семьей, никаких посиделок в кафе с подругами. Посмотрим, как ты запоешь. А родится ребенок, так уже и некогда будет бегать по чужим мужикам!
Я собиралась было возмутиться очередному абсурдному, нет, даже идиотскому высказыванию своего супруга, но в какой-то момент стало резко не до всего.
Боль в животе, пронзившая будто стрелой, заставила гулко застонать и согнуться едва ли не пополам. Если бы не сильные руки, вовремя поддержавшие меня, наверняка я бы упала.
— Что такое? Что с тобой, Алеся?
— Больно… — Это все, что я смогла прошептать прежде, чем потерять связь с действительностью.
Я очнулась в больнице. Несколько раз растерянно похлопала ресницами, а потом тяжело вздохнула, узнавая холодную, белоснежную палату.
Так бывало с самого детства. Пока была маленькая, я часто болела. Став подростком, приобрела неуклюжесть и постоянно то падала с велосипеда, то летала с лестниц и каждый раз оказывалась в такой же палате. И первым, кого я видела, всегда был отец.
— Как ты, пироженка?
