Копейкина подскочила.
– Как она выглядела?
– Кто? Девица? Обыкновенно. Светлые волосы, шубка…
– Щипаная норка?
– Вроде да. – Тамара Никаноровна прищурилась. – А ты откуда знаешь?
– Мы с ней у подъезда столкнулись.
– Во! Вот тебе и ответ на вопрос. Думаешь, не могла она Алку укокошить? Да за милую душу. Сейчас даже дети в убийц превратились. Не далее как позавчера криминальную передачу смотрела – жуть. Четырнадцатилетняя дочь убила родных мать с отцом из-за того, что те не разрешили ей на танцульки отправиться. А ты говоришь… Жестокость процветает. Куда ни кинь – всюду насилие, кровь, мордобой. В кино убийства, в книгах убийства, а сейчас даже в детских мультиках стали насилие пропагандировать. Разве это дело? Вот раньше, при советской-то власти, такого безобразия не было.
– Тамара Никаноровна, где можно найти собутыльников Аллы?
– А далеко ходить не надо. За наш дом зайди и упрешься аккурат в их пьяные рожи. Там алконавты целыми днями слоняются. Им все по барабану, и дождь, и снег, и буря, и ураган. В восемь на работу идешь – они уже веселенькие, уже глазки залили, стоят, улыбаются. Тьфу, говорить противно.
Поблагодарив Тамару, Катарина спустилась вниз.
Натянув на голову капюшон, медленно побрела по заснеженной дороге. Девушка в щипаной норке… Вот так номер! Значит, она приходила к Алле Денисовне. Но зачем? Катка попыталась вспомнить вчерашнее столкновение. Девица сильно нервничала, следовательно, она все же побывала в квартире Клюевых.
Неужели то хрупкое создание было способно на убийство? И с чего бы вдруг явно не нуждающейся в деньгах особе – владелице дорогих шмоток и иномарки – отправлять на тот свет алкоголичку Аллу?
Внутренний голос запротестовал: «Ты ничегошеньки не знаешь об убитой, а посему не можешь обвинять или оправдывать людей, руководствуясь их внешними данными и наличием купюр в кошельке».
Свернув за угол, Катарина увидела группу «согревающихся» граждан. Трое красноносых мужиков и две тетки неопределенного возраста закусывали дешевую водку ломтиками колбасы, покоящейся на коробке из-под бананов.
Кашлянув, Катка спросила:
– Скажите, кто-нибудь из вас был знаком с Аллой Денисовной?
Высокий дядька в объеденном молью тулупе икнул и уставился на Копейкину мутными глазами.
– С Алкой все были знакомы.
– Поминаем сейчас Денисовну, – пискнула продрогшая бабенка.
– Тогда мне надо с вами поговорить.
– А ты кто? – прогнусавил низкорослый толстяк. – Из газеты, что ли?
– Ага, – подхватила тетка, – «Москва и москвичи».
Выпивохи мерзко заржали.
– У Аллы были родственники? – Катарина старалась не реагировать на хамство.
– Не было! – гаркнула бойкая алкашка.
– А ты откуда знаешь? – усмехнулся низкорослый.
– Алка мне сама рассказывала.
– Да ладно тебе заливать! Алка с нами не зналась. – Толстяк подошел к Катке вплотную, положил руку ей на плечо и, кивнув в сторону серого здания, заявил: – Топай туда, в винный магазин. Три года назад Алка там продавцом работала. В нашу компанию она не входила, у нее свои друганы имелись.
– Вот и вали к ним, – огрызнулась тетка, – не фига нам поминки портить.
Толстяк выругался.
– Не обращай на Дуську внимания, она дура.
– Ты рот-то закрой, а то ща по мордам схлопочешь! – мило откликнулась алкашка.
Послав собутыльницу на три веселых, толстяк продолжил:
– Тебе нужны Танька-Фонарик и Борька Змей Горыныч.
– Кто? – Катарина отшатнулась.
– Да ты не смотри на меня так, я серьезно. Ступай к магазину, Фонарик с Борькой тама ошиваются.
