– Когда ты в последний раз кушала?
– Не помню.
У меня однозадачный ум, и его деятельность не связана с едой.
– Это меня беспокоит, Лил.
– Да ем я, – вяло защищаюсь я.
В моем воображении он уже стягивает мой халат. Или, может, мне лучше самой его сбросить. НЕТ! Не делай этого, Лили. Наконец я поднимаю глаза, и Ло смотрит на меня с таким выражением, от которого мое лицо тут же начинает гореть.
Он улыбается и делает глоток, затем опускает бокал, облизывая губы.
– Дорогая, ты хочешь, чтобы я ее расстегнул, или мне подождать, пока ты встанешь на колени?
Я таращусь на него, униженная. Он видел меня насквозь. Меня настолько легко прочитать!
Свободной рукой он расстегивает пуговицу, а затем медленно тянет молнию вниз, обнажая край черных узких боксеров. Он наблюдает за моим дыханием, прерывистым и неровным. Затем Ло убирает руки с джинсов и опирается локтями на стойку.
– Ты почистила зубы?
– Прекрати, – говорю я ему с излишней хрипотцой в голосе. – Ты меня просто убиваешь.
Серьезно, кажется, не только легкие, но и все мое тело сейчас задыхается.
Его скулы заостряются, челюсть сжимается. Он ставит свой стакан на стол и застегивает джинсы, просовывая пуговицу в нужное отверстие.
Я тяжело сглатываю и напряженно опускаюсь на серый барный стул, сделанный из настоящего дерева. Трясущимися пальцами провожу по своим спутанным влажным волосам. Чтобы перестать прокручивать в голове этот момент, я притворяюсь, что он никогда не случался, и возвращаюсь к нашему предыдущему разговору.
– Сложновато набивать себе рот, когда у нас постоянно нет еды в холодильнике.
Мы слишком часто едим вне дома.
– Не думаю, что у тебя есть проблема с набиванием рта, – говорит он. – Разве что не едой.
Я сжимаю зубы и показываю ему средний палец. Скажи эти слова другой человек, они бы ранили куда больнее. Но у Ло есть и собственная проблема. Все о ней знают, и когда я смотрю то на него, то на выпивку, кривая улыбка парня становится жесткой. Он прижимает край стакана к губам и отворачивается от меня. Я не говорю с Ло о чувствах. О том, что он ощущает, наблюдая, как я каждую ночь привожу домой очередного парня. И он не спрашивает меня, каково это – видеть, как он тонет в забвении. Он сдерживает свою критику, а я воздерживаюсь от своей, но молчание создает между нами неизбежное напряжение. Иногда оно давит так сильно, что хочется закричать. Но я держу это в себе. Беру эмоции под контроль. Каждый комментарий, касающийся наших зависимостей, ломает существующую систему. Только в ее рамках мы можем быть свободны и делать все, что захочется.
Я могу менять парней. А он беспробудно пить.
Рядом с дверью звонит домофон. Пицца?! Я сияю и направляюсь к динамику в фойе, тут же нажимая на кнопку.
– Алло?
– Мисс Кэллоуэй, к вам гостья. Мне отправить ее наверх? – говорит женщина из службы безопасности.
– Кто она?
– Ваша сестра Роуз.
Я беззвучно стону. Это не пицца. Опять настало время притворства, хотя Ло любит разыгрывать фарс, когда никого нет рядом, просто чтобы подразнить меня.
– Дайте ей подняться.
Ло переходит в режим марафонца и носится по кухне, пряча бутылки с ликером в запирающиеся на ключ шкафы и переливая выпивку в стакан синего цвета. Я нажимаю на кнопку пульта, и телевизор с плоским экраном мигает, транслируя сцены из боевика. Ло плюхается на серый стеганый диван и закидывает ноги на стеклянный журнальный столик, делая вид, что последние полчаса мы были погружены в фильм.
