– Тук-тук!
– Кто там?
– Это топ-менеджеры!
– Пошли н*хуй отсюда!
– … топ топ топ топ
Дима заржал во всё горло. Он любил, как Стас рассказывал анекдоты.
Столовая в их бизнес-центре располагалась в подвальном этаже. Дима бы предпочел видеть за едой небо вместо стен. Были и плюсы: на улицу выходить не надо, просто проехаться на лифте с этажа на этаж. Часы показывали обеденное время.
Дима со Стасом шли брать подносы. По дороге им попался Пингвин, который возбужденно говорил по мобильному телефону, полуобернувшись на стуле. Игорь сидел за столом в полном одиночестве.
Подхватив на ходу с другого столика перечницу, Бурый оторвал у неё верх и, поравнявшись со столом Пингвина, одним движением высыпал огромную горсть перца в суп за спиной увлечённого беседой недруга. Никто вокруг не заметил: зомби уткнулись в свои смартфоны. Дима пошел дальше, как ни в чем не бывало.
Набрав еды, они расположились в зале. Стасик планировал отпуск и был полон горьких размышлений по поводу бюджета этого мероприятия.
– Собираюсь в отпуск с семьей в Крым этим летом. – Стасик скривился: — Египет с Турцией остались только в семейных альбомах с таким курсом в обменниках. А ты куда?
Бурый улыбнулся.
– Увидишь, скоро на наших югах отдыхать дороже заграниц будет. Цены накрутят до небес через два сезона. – Бурый ткнул пальцем в потолок. — А я с девочкой на футбол в Питер и оттуда в Анапу. Есть у меня одна красавица.
– Не надоел тебе еще этот фанатизм?
– Я и фанатизм – это инь и ян. Какие могут быть ещё комментарии?
Стасик пожал плечами и как-то по-особенному тепло глянул на него.
– Главное, голову береги.
Сзади послышался сдавленный хрип. Это Пингвин вскочил из-за стола, роняя ложку. Его лицо стремительно багровело. Одним лихорадочным залпом он залил в себя целый стакан сока, но это явно не помогло.
Перца было столько, что загасить этот пожар можно было только огнетушителем.
Девяностые до боли похожи на далёкие петровские времена, когда «прорубалось окно в Европу» и бояре повсеместно лишались своих бород, облачаясь в парики. Россия впитывала всё западное – жадно, без разбора. Последствия люди осмыслили только потом. Несмотря на историческую схожесть в экспансии западного культурного и потребительского влияния, ушедшая эпоха имела одно отличие: петровские времена оставили стране военные победы и захваченные земли, а девяностые годы в России оказались временем бесславных, безумно кровавых и жестоких горячих точек.
Девяностые пришлись на Димины школьные годы. В младших классах им присылали гуманитарную помощь западные фонды: в их школе раздавали банки немецкого сухого молока. Мама варила ему на этом молоке каши добрые полгода, для их семейного хозяйства это оказалось реальным подспорьем. Отец искал подработки, крутился как мог. Несколько раз в году за окном отчетливо были слышны звуки выстрелов где-то вдалеке. Время было голодное и злое.
Шоппинг у населения происходил исключительно на вещевых рынках: свой подростковый возраст Дима провел в шмотках с вьетнамского рынка – массового рынка брендовых вещей тогда, по сути, не существовало. Плееры были кассетными и дорогой плеер на людях лучше было не доставать: уличные грабежи в открытую с применением насилия воспринимались как разновидность национального вида спорта – так, с девяностых у Бурого осталась привычка прятать часть денег в трудно обнаруживаемые места перед тем, как выходить в подъезд. Бухать и тусоваться в подьездах в те времена предпочитали практически все, денег было мало – поэтому высокая зона риска начиналась уже за дверью.
