О, я знала про давление всё! Поступление в университет превратилось для меня в ад. Конечно, я примерно представляла куда хочу, и даже подала туда документы. Но выяснилось, что «ракетные двигатели не для девочек» и вообще «я надеялась, что ты после института придёшь к нам работать, мы тебя всему научим». «Мы» – это мама с тётей Машей, они вместе трудились в лаборатории. Вот только это была их мечта, не моя.
Подруга Оля подбила меня подать документы в Санкт-Петербург. Она уже год там училась и радовалась жизни. И я, продираясь сквозь почтовые препоны, отправила-таки свои бумаги туда. И ведь я поступила. Боже, я поступила в Северную столицу! Простая девочка из Чебаркуля в Питере. С ума сойти. Мне даже звонили, приглашали. И мы с мамой купили билеты…
Но не поехали. Ведь я до последнего сомневалась в выборе. Как же я в тот момент завидовала одноклассникам, которые уже уехали на будущие места учёбы и спокойно наслаждались жаркими летними деньками. Мама, видя мои мытарства, подталкивала меня к нужному решению практически всеми доступными ей способами.
– Поступай в Челябинск, поедем на Миассовое отдыхать.
– Давай договоримся: после поступления ты меня не обвиняешь в своём выборе, будто я тебя не останавливала.
– И что ты в Питере делать будешь? Вот чем метрологи занимаются?
Так продолжалось каждый день, пока я не психанула и не ткнула в эту несчастную специальность с «давлением» в челябинском вузе. Какая ирония. Но ничего, разберёмся.
Уже на третьем курсе мы с общажными девчонками поняли, что становиться инженерами не хотим. Не наше это. Всё шутили, что «нужно было идти на БЖД (безопасность жизнедеятельности) – вышли бы замуж». Там учиться легче, значит времени на личную жизнь больше. Или в менеджеры, ведь наши однокурсницы с этой специальности практически ничего не делали по учёбе. А у нас слёзы над сопроматом, огромными простынями чертежей, расчётами…
А ведь наш преподаватель по деталям машин всё время отправлял девушек в кулинарное училище. Может, он был прав? Пока не докажешь ему, что понимаешь, именно понимаешь, то смотреть на тебя будут вот так. Нам с девчонками частенько доставалось от него на лабораторных работах: нас всегда опрашивали первыми. Показательная порка, не иначе. И не всегда знать означало понимать. Но если «деталист» видел в твоих глазах понимание предмета, то менял отношение в лучшую сторону. А это дорогого стоило. Назначение муфты настолько прочно засело в моей голове, что я легко расскажу о нём, если меня разбудят среди ночи.
***
– Саша, Саша, не спите! Лекция идёт! – требовательный голос Бориса Георгиевича вырвал меня из полудрёмы.
Медленно подняла голову, похлопала глазами, типа, усиленно внимала. Надо же было так спалиться! Хотя неудивительно, ведь я единственная из девушек группы посещала все пары. Пристальное внимание преподавателей напрягало. А одногруппники и рады были прятаться за моей спиной.
Продолжив лекцию, Борис Георгиевич внезапно удивил:
– Что такое обжатые болванки? Это грубый подкат…
Что?! Вы серьёзно? Жаркий сленг, ничего не скажешь! Подкат, прокат, а разница есть? Разумеется, остальная лекция осталась за кадром, ведь самое интересное я узнала. Жаль только, что такие перлы – редкость.
Никогда не думала, что основной специальный предмет – технология ковки и объёмной штамповки – окажется таким скучным. Лекции мы не писали, а слушали, глядя в распечатанный Борисом Георгиевичем конспект. Его тихий монотонный голос, пространные объяснения расслабляли и убаюкивали. Естественно, я задремала.
