Не разделяя её восторга, Ян невозмутимо ответил:
– Нет.
Сева решила никогда не становиться детективом и несколько секунд дожидалась разгадки, а потом вдруг вспомнила, что говорила с мальчиком, не похожим на других детей. Пришлось самой уточнять:
– А кому тогда иконы нужны?..
– Маме.
– И… зачем же они ей?.. – Лиса говорила вкрадчиво, как с умственно отсталым, хотя Ян определённо думал быстрее, мысль строил гладко и толково, и отсталой она чувствовала только себя.
– Сейчас уже не зачем.
– А раньше?..
И тут прорыв: Ян, хоть и нехотя, наконец ответил так, как она ожидала:
– Чтобы мне помочь, мама-Ива перебрала всех врачей, но они не сделали из меня того сына, которого она хочет видеть на людях. Поэтому она обратилась к Богу. Но это не от веры, а от безысходности. А тебе близка религия?
Северина нечаянно выпустила удила, отчего язык сразу понесло, и она гордо заявила:
– Слава богу, я атеистка!
Мальчик тут же закрылся и надолго затих.
«Чёрт, чёрт, что я за дура!» – мысленно кипела Сева, снова услышав себя со стороны.
Близился вечер, и в этот ласковый осенний денёк, поняла Лиса, разговор их уже не успеет ожить.
Глава 5. Два мешка и Фредди
Ребята уже виделись не один раз. Каким бы странным ни был Ян, думала Северина, они с ним оказались чем-то похожи, раз не сговариваясь выбрали одно и то же укромное место – подальше от суеты, шума и людей. Их разговоры нравились Лисе своей необычностью. Она будто начинала видеть мир с изнанки, как никогда бы не взглянула с другими «нормальными» сверстниками.
Конечно, она продолжала делать ошибки в их общении, и тогда Ян снова впадал в молчанку, – но уже без приступов панической атаки. Как мальчик сам и подтвердил, он замолкал, чтобы отдохнуть от переизбытка чувств, ведь быстро уставал от любых ненужных слов и двойных смыслов. И пока он молчал, Сева спокойно, уже без угрызений совести, продолжала делать уроки, обдумывать сказанное или тоже закрывала глаза и отдыхала.
После встреч с Явреком у Северины перестраивались ценности: то, что казалось важным и привитым с детства часто оборачивалось незначительным: например, она так и не смогла внятно разъяснить мальчику, почему, чтобы не потерять удачу, обязательно нужно до крошки доедать на завтрак булочку (как она до сих пор и делала). Но ей нравилось объяснять ему житейские вещи: скажем, что такое дружба или почему людям стоит доверять. Ян всегда слушал внимательно, глотая каждое слово и забывая моргать, а потом каким-нибудь детским и наивным вопросом брал и ненароком рушил её мнение, как карточный домик. Ведь часто оказывалось, что мнение это было не Севино, а взятое на веру ещё в детстве, и что самой Лисе оно не близко. В итоге они сходились на том, что дружить и доверять конечно нужно, но далеко не всем. Так ребята познавали и мир, и себя, и учились обо всём на свете думать своей головой, что, несомненно, очень полезно.
Ян так и не приучился называть Севу по имени, а вот узнав про прозвище «Лиса», сразу проникся. Рина посчитала, что кажется ему хитрой, как лиса, но мальчик не нашёл в рыжем зверьке ничего хитрого и стал описывать его повадки и норов, где и нашёл сходство. Обе лисы, по его мнению, отличались настойчивостью в деле, любопытством к миру, не боялись ошибок и не пасовали перед трудностями. Особенно очевидно у лисы это проявлялось голодной зимой, когда она со всей силы подпрыгивала вверх, вытягивала лапы и щучкой пробивала снег, чтобы поймать мясную мышку. Такое сравнение пришлось Севе по душе, и она полюбила прозвище ещё сильнее.
